Израиль. На минувшей неделе было объявлено, что десять тысяч видеосвидетельств из знаменитого фонда – Shoah Foundation Institute, созданного американским режиссером Стивеном Спилбергом в университете Южной Калифорнии, будут переданы израильскому музею «Яд ва-Шем». Общее время записанных и передаваемых ныне свидетельств – 200 000 часов. В дополнение к этому в Израиль передаются 5 000 фильмов, снятых в разных странах мира. Все это станет частью видеоцентра, открытого недавно израильским музеем «Яд ва-шем». Записаны же эти свидетельства были в период с 1989 по 1995 год в самом Израиле. Перевод такого количества материалов, которые будут подвергнуты компьютерной обработке, и благодаря этому станут доступны пользователям Интернета в режиме on-line((на YouTube)), осуществляется впервые. Шаг стал возможен благодаря пожертвованию со стороны еврейского миллиардера Шелдона Адельсона. В течение нескольких ближайших дней сотрудники музея «Яд ва-Шем» прибудут в США для копирования материалов. Их обработка и подготовка требует особой квалификации. Общий вес доставляемых материалов составляет десять тонн. «После того, как все будет установлено, любое из существующих свидетельств можно будет получить в течение нескольких минут, — говорит директор видео-центра «Яд ва-Шем» Михаэль Либер. – Потомки тех, кто пережил Шоа смогут услышать голоса своих близких и узнать, что им довелось пережить». Сообщение об этом подняло целую волну воспоминаний в моей душе. В течение трех лет я была интервьюером фонда Спилберга. Я записывала свидетельства выходцев из СССР и стран Восточной Европы о том, как они пережили Шоа……История фонда, о котором наверняка слышали наши читатели, началась в конце восьмидесятых, когда знаменитый американский режиссер Стивен Спилберг решил снять фильм «Список Шиндлера» и для подготовки к нему стал записывать воспоминания тех, кто пережил Катастрофу. Он не удовлетворился существовавшими документальными произведениями о том, как люди жили в гетто и концентрационных лагерях, не успокоился, прочитав ряд книг о Шоа. Напротив, его интересовало, что помнят о временах фашизма люди, которых принято относить к категории «простых»: портные, резники, плотники… и так далее и тому подобное. Не имея особого творческого дара, эти люди в течение десятилетий не могли претендовать на то, чтобы поделиться своими собственными воспоминаниями о страшных временах фашизма. Никто особенно и не интересовался тем, какие эпизоды остались в их душах навеки. Более того, некоторые медики опасались, что разбередить страшные воспоминания, значит подвергнуть немолодых уже людей тяжелейшему стрессу. Годами считалось, что гораздо лучше переключиться, забыть, не позволить заглядывать в этот страшный уголок памяти. Но появились и неожиданные новости: люди, у которых была возможность выговориться, чувствовали себя значительно лучше, чем те, кто опасался заговорить. Психика у некоторые не выдерживала, и через годы они впадали в тяжелую депрессию. Может поэтому, услышав призыв Стивена Спилбера, на беседы с ним потянулись десятки, потом сотни людей. Ассистенты режиссера по его просьбе записывали в журналы телефоны обратившихся даже тогда, когда необходимая информация для фильма была уже собрана. После завершения работы над фильмом Спилберг решил создать самый большой в мире фонд видеосвидетельств людей, переживших Шоа. Он определил желаемую цифру интервью, которые предполагалось записать в разных странах, в первую очередь в Израиле, и эта цифра поразила мир не меньше его других грандиозных проектов: Стивен Спилберг решил, что должно быть записано от пятидесяти до ста тысяч интервью. Ни один музей не решался на подобную затею, требовалось слишком много денег и сил. Но американцы умеют раскручивать глобальные проекты. В роскошных залах Лос-Анжелеса, Нью-Йорка начались благотворительные вечера с целью сбора пожертвований на осуществление проекта. Еврейские миллионеры охотно отзывались на просьбу Спилберга. Наконец дошла очередь и до создания израильского фонда. Это совпало с пиком большой алии. 1994 год. К русскоязычным журналистам, пожелавшим участвовать в работе Фонда, проявлен особый интерес: наиболее неизученной частью Катастрофы остается то, что происходило на оккупированной фашистами территории Украины, Белоруссии, России… История Великой Отечественной войны, которую мы учили в школе, игнорировала эти эпизоды, считалось, что в войне погибали все вместе: русские, евреи, украинцы. В анкете, составленной для кандидатов в интервьюеры, есть и личный вопрос: что связывает вас с Шоа? Отвечаю прямо: история моей семьи. Моя мама родом из Полтавы. В первые дни войны между родственниками разгорелся спор: что лучше, бросить все имущество и бежать или остаться. Большая часть семьи осталась. Моя мама вместе со старшей сестрой и родителями под бомбежками, местами на подводах, порой пешком, чудом добралась из Полтавы до Харькова, где дядя, в то время работавший в милиции, использовав все свои связи, засунул их в переполненный вагон поезда, уходившего на Восток. Почти двое суток они стояли на ногах, сесть было негде. Потом прицепили дополнительный вагон. Все последующие годы мама вспоминала один из первых эпизодов эвакуации. «Мы добрались до Душанбе, нас приняли родственники. И вечером мы услышали, что можно зажечь свет. Это было просто чудо!» Долгие дни войны они мечтали вновь увидеть Полтаву и своих близких, мечта сбылась в конце сорок пятого. Они застали разоренный, озлобленный город, их квартира давно была занята чужими людьми. Но никого из оставшейся здесь родни, в живых им увидеть не удалось. Ни вещицы на память, только старые фотографии. Они добрались с нами до Израиля. И вот мне предстоит услышать голоса людей, которые выжили на той самой Украине. Все кандидаты в интервьюеры проходят трехдневный инструктаж: авторы проекта понимают, что вести подобные беседы с пожилыми людьми с таким жизненным опытом совсем не просто. Нам рекомендуется быть тактичными, исключительно вежливыми и осторожными, не задавать вопросов, на которые можно ответить «да» или «нет», а составлять открытые вопросы, чтобы человек мог изложить все, что ему хочется сказать. Очень внимательно расспрашивать о довоенной жизни, об обычаях и традициях, которые существовали в той или иной общине…Потерянное поколение евреев с нашей помощью должно вернуться и рассказать миру о пережитом. Отбор жесткий. Проверяется знание исторического материала, умение находить контакт с людьми, способность достойно выглядеть перед камерой. Нам предстоит узнать, что наши дважды соотечественники, выходцы из Украины, Белоруссии, России, просто потрясены, услышать о том, что солидная американская организация интересуется тем, как им удалось пережить Шоа. Десятилетиями они стыдились указывать в анкетах: «во время Великой Отечественной войны находился на оккупированной территории». И вот… первая встреча. Мой собеседник Александр Абрамович А. (по правилам фонда интервьюерам не разрешается называть имена). Он пережил Катастрофу на Украине. Его, подростка, спасла пожилая украинка, спрятавшая его в крохотной землянке. В какой-то момент она предложила ему бежать на территорию оккупированную румынами, там было безопаснее, потому что не проводились «акции». Но перейдя фронт, он вдруг ощутил, что там на Украине у него был свой надеждый человек, и не смотря на ежедневную угрозу жизни, он чувствовал себя спокойнее. И он перешел фронт во второй раз. Потом, много лет спустя, уже в Израиле, он пытался добиться, чтобы эту украинскую женщину включили в список праведников. Но так и не смог…Я выслушивала потрясающие истории. Как выжила мать с ребенком, оставшись в заколоченном наглухо доме. Мальчику в момент начала войны было пять лет, и чтобы он не боялся, мама рассказывала ему целыми днями… страшные сказки. Когда пришла победа, они услышали выстрелы, громкую русскую речь, крики солдат, и стали колотить в дверь изнутри. Их услышали и выпустили вдохнуть свежий воздух, впервые за четыре года. Отнюдь не все были в те годы героями. Мне рассказали историю расстрела жителей маленького городка на Украине. Молодой и красивой женщине фашистский офицер позволил бежать из строя тех, кого вели на расстрел. И потребовал только одного, чтобы она оставила в этом строю своих детей. И она… оставила двух своих мальчишек, подумав, что еще молодая и родит других детей, если останется жить, а жить ей хотелось. Но детей расстреляли, и она сошла с ума, не вынеся бремени собственного решения. Мне рассказывали о том, как по дороге в лагеря смерти еврейские женщины записывали кулинарные рецепты на клочках бумаги… Но самым главным были признания. «Спасибо Спилбергу, — говорили люди. Мы думали, что так и умрем, не дождавшись, что кому-то захочется услышать наши истории. Теперь, нам спокойнее на душе. Внукам останется на память кассета с записью воспоминаний». Взрослые дети этих людей порой признавались, что никогда не слышали от родителей воспоминаний о войне. Иногда люди, к которым присылали русскоязычного интервьюера, просили сделать запись на иврите, чтобы ее могли понять внуки и правнуки. И хотя им было проще рассказывать по-русски, они старались изо всех сил, временами переспрашивая слова, чтобы их истории не канули в Лету. Я думаю, что для наших людей эти записи свидетельств были важнейшей восстановительной терапией, они явственно ощутили, что история нуждается в их воспоминаниях, а западный мир преклоняется перед их страданиями и стойкостью. Теперь эти воспоминания станут доступными для широкой публики, и набрав имя близкого человека, может быть, уже ушедшего, родственники, друзья услышат его голос. А потомки услышат живые свидетельства о том, что довелось пережить предкам. Виктория Мартынова (газета «Новости недели», 02.10.2008, Израиль), martynov@netvision.net.il
