В минувший вторник президент России, выступая на расширенной коллегии Министерства обороны, рассказал о дневниковой записи польского посла в Германии 1930-х годов. Владимир Путин рассказал, насколько серьезно его задело то, как Гитлер и официальные представители Польши обсуждали «еврейский вопрос».
«Гитлер сообщил министру иностранных дел, а потом послу Польши в Германии, прямо сказал, что у него есть идея выслать евреев из Европы в Африку. В колонии. Представляете, 1938 год. На что посол в Польше ему ответил, а потом записал это в своей докладной бумаге министру иностранных дел Польши господину Пеку. „Когда я это услышал“, — он пишет. — „Я ему ответил — фюреру, Гитлеру — если он это сделает, мы поставим ему великолепный памятник в Варшаве“. Сволочь. Свинья антисемитская. По-другому сказать нельзя. Он полностью солидаризировался с Гитлером в его антиеврейских антисемитских настроениях и, более того, за издевательства над еврейским народом обещал поставить ему памятник в Варшаве», — не сдерживался в выражениях российский президент.
Эмоциональная речь Владимира Путина стала одной из главных и самых обсуждаемых новостей недели. Своё оценочное суждение по затронутой теме имеет заведующий Архивным отделом Центра «Холокост» Леонид Тёрушкин:
«Со стороны Адольфа Гитлера беседа с польским послом Юзефом Липским, вероятно, была провокацией. Высказанная Гитлером вслух идея высылки евреев в Африку (на Мадагаскар или в Уганду) служила зондированием „общественного мнения“ и проверкой реакции соседних европейских государств. В беседе Гитлер прямо говорил о высылке германских евреев, однако намекал, что и Польша может таким образом решить обострившийся „еврейский вопрос“. Польский посол „клюнул“ на провокацию. Мадагаскар был французской колонией, Уганда — протекторатом Великобритании. Польский дипломат даже не спросил мнения Франции и Британии, как они относятся к идее использования подконтрольных им территорий. Едва ли Франция, имевшая с Польшей союзнические отношения, была рада, что её землями „распоряжаются“ без её участия, что судьба её территорий обсуждается двумя другими государствами. Впрочем, протеста Парижа и Лондона так и не последовало».