— Когда я такие «советы» слышу, то мне становится не по себе. Это и есть спекуляции! Рассуждать так могут лишь люди, которые с брезгливостью рассуждают о том, что евреи в принципе зачем-то выжили, что у них появилось собственное государство, что они его построили, получив в итоге замечательную, умную, красивую страну, окруженную со всех сторон врагами, но, тем не менее процветающую, наполняющую свои легкие новым содержанием, новыми идеями и возможностями. Говорить о Холокосте и спекулировать на Холокосте – эти понятия вообще не могут стоять рядом! Тема Холокоста – вечная, у нее нет предела. Ведь Холокост – это самый страшный опыт в истории человечества, опыт, выстроивший целую индустрию законом утвержденной ненависти, планово уничтожавшую целый народ.
— Поколение свидетелей Холокоста естественным образом уходит в мир иной. Не сыграют ли законы природы злую шутку с тем, что Холокост будет понемногу забыт человечеством таким вот, естественным образом?
— Гениально задумал и «Яд Вашем», в котором есть Зал имен – великий памятник всем-всем-всем – уничтоженным, сожженным, расстрелянным. И Фонд Спилберга, проделавший фантастическую по своим объемам работу по поиску живых свидетелей Холокоста. Этот Фонд собирал по всему миру свидетельские показания. Уйдут живые свидетели – останутся их тексты, видео и аудиозаписи, останутся их лица, глаза и слезы, их переживания. Это показания на века, они никуда не уйдут.
— Вы член Общественной палаты при президенте РФ. Нынешние российские власти уделяют достаточное внимание теме Холокоста только потому, что президент фонда «Холокост» Алла Гербер является членом Общественной палаты?
— Я ведь не только президент фонда «Холокост». В российском обществе меня знают и как правозащитника, и как журналиста, и как писателя, и как последовательного либерала. Да, я в откровенной оппозиции сегодняшнему режиму, чего никогда и не скрывала. Мне кажется, что, пригласив в палату меня и Евгения Ясина (министр экономики РФ в 1994-1997 г.г., президент фонда «Либеральная миссия» — А.О.), российская власть попыталась продемонстрировать миру: «мы даем возможность участия в работе палаты представителям самых разных политических убеждений». Когда меня приглашали, я сразу сказала, что останусь Аллой Гербер, и никем другим не буду.
— Членство в Общественной палате – это реальный инструмент для достижения каких-то конкретных целей?
— Вне сомнений, что та же Общественная палата – это не гражданское общество, а некая его имитация. Люди в ней заседают разные, никакого единодушия нет и быть не может. Но принадлежность не просто к какой-то палате, а к палате при президенте РФ – своего рода бренд, который заставляет окружающих к вашему голосу прислушиваться.
— Вы определили себя как либерала. А быть либералом в современной России разве немодно?
— Совсем немодно. И даже опасно. Но я – человек, который не меняет своих убеждений. Есть у меня репутация, доброе имя, и когда я чем-то могу помочь, всегда это делаю.
— Голосовали на последних выборах президента РФ?
— Нет. Есть причина технического свойства – была в Израиле в день выборов и не взяла открепительного талона, дающего право на голосование на другом избирательном участке. И есть идеологическая – не считаю важным принимать участие в выборах, итог которых был предопределен.
— В начале разговора вы дали весьма комплиментарную оценку Израилю. По разным подсчетам, в России сегодня проживают до 3 млн. человек, имеющих право на репатриацию в Израиль. Почему они не едут?
— В России нет государственного антисемитизма. Это совершенно точно. Соответственно, у евреев с их активностью и умением прорываться в первые ряды появились шансы, особенно у молодежи, на обеспеченную жизнь, на хороший бизнес, а, благодаря обилию всевозможных грантов, и на продвижение в науке. Словом, появились шансы не просто на выживание, а на успешную жизнь. Кроме того, для многих эмиграция остается непростым решением. Играет безусловную роль и боязнь войны на Ближнем Востоке. Существует и обратная связь, когда уехавшие в Израиль приезжают в гости и без обиняков рассказывают о не всегда простой и легкой жизни. Согласитесь, что Израиль нужно очень любить для того, чтобы в нем жить. Нужно еще уметь не только брать, но и давать. А давать нынешние российские и, соответственно, бывшие советские евреи далеко не все умеют.
— Вы не первый раз в Израиле. Не смущает ли вас тот факт, что «русский» Израиль понемногу сходит на нет: меньше стало русскоязычных израильских СМИ, депутатов Кнессета, молодежь предпочитает иврит?
— Так и должно быть. Нормальный процесс для цивилизованной страны. Живете в Израиле? Тогда будьте жителем этой страны, а не какой-то другой. Когда я приезжаю в Прибалтику, мне часто жалуются, что вот, мол, мы – русские тут много лет жили, работали, а нас заставляют говорить на латышском или эстонском. Я всегда возражаю – вы живете в этой стране, по ее законам, с ее традициями, культурой и языком, в стране, а не в республике СССР. И что было бы, если бы вы жили во Франции или, скажем, в Великобритании? Вы бы не считали возможным обязательно выучить французский или английский?
— Представьте, что нынешний визит в Израиль ограничится не днями, а, предположим, пятилеткой. В какую Россию вы хотели бы вернуться?
— В ту Россию, о которой я мечтала, в страну уровня, к которому она была близка в начале 1990-х годов. Да, тогда был своего рода ужас – рушился один строй и начинался другой, но, тем не менее, были надежды, перспективы, реальные основы для строительства действительно другой, новой России.
— А что помешало появлению на свет такой вот страны?
— Многое. Отсутствие опыта: никогда еще такой колосс не рушился с такой скоростью, надо было делать все быстро, иначе бы стране просто грозила гибель. Эта скорость привела к огромному количеству ошибок, их надо было исправлять моментально. Но испугался Борис Ельцин, испугался собственного народа и отвел лишь полгода жизни правительству молодых реформаторов, после чего все покатилось в разные стороны. А нужно было держать руку на пульсе, как говорил Егор Гайдар, не каждый час, а каждую минуту. Этого не произошло. Да, первый президент России сохранил свободу слова, и избирательная система была более-менее демократической, но во всем остальном – метания из стороны в сторону. Есть ли в этом личная вина Ельцина? Как-то его супруга Наина Иосифовна сказала: «Поймите, он целиком и полностью родом из того общества – комсомол, партия. Не мог он сразу перестроиться. Он – человек оттуда». Так что единственное спасение и надежда для России – это человек не оттуда – с другими корнями, с другим образованием, с другим воспитанием. В этом смысле какие-то надежды я возлагаю на нового президента России Дмитрия Медведева. Человек он молодой. Правда, строил свою карьеру рядом с человеком из КГБ, не знаю, насколько из-за этого он свободен в своих мыслях и планах. Пока понять этого не могу. Но по тем взглядам, которые декларирует Медведев, мне он кажется человеком неглупым и образованным. Вопрос: что ему удастся сделать для России, особенно, если он что-то захочет сделать? Ответа на этот вопрос я не знаю.
— Допустим, что в самом скором времени у вас состоится встреча с Медведевым. О чем вы его попросите?
— Список будет огромным. Начала бы с того, что попросила бы пересмотреть дело Ходорковского. Второе – вернуть свободу слова. Плюс вернуть в прежнее состояние избирательную систему с тем, чтобы не было этой пресловутой вертикали власти, чтобы выборы всех уровней были бы реально альтернативными. Потребовала бы совершенно другой правоохранительной системы, которая была бы свободной, а не Басманным судом. Список на этом бы не заканчивался. Боюсь, что мне не хватило бы и 5-ти листов бумаги.
— А в какой Израиль вы хотели бы приехать в следующий раз?
— Я отношусь к Израилю как к возлюбленному – принимаю все, при этом все кажется прекрасным. Наверное, потому, что есть дистанция. Когда существует расстояние, любая встреча всегда замечательна. Я бы хотела приехать в Израиль без войн, в страну, жители которой перестали бы войны бояться. У россиян тоже есть чувство незащищенности, но мы боимся собственных граждан. А в Израиле боятся других. А еще я хочу, чтобы израильтяне, особенно «русские», не боялись проявлений патриотизма по отношению к своей собственной стране.