Софья Корниенко (Амстердам) пишет о культурных итогах года в Голландии:Уходящий год также был богат попытками заглянуть в глаза собственному страху перед прошлым. В Роттердаме вновь открыл свои двери один из крупнейших в мире музеев фотографии Фотомузеум. Первой выставкой в обновленном Фотомузеуме стала обзорная экскурсия по 170-летней истории нидерландской фотографии, прежде всего, документальной, скрытыми фотокамерами во время фашистской оккупации. Подробно обсуждалась тема возможной связи отца королевы Беатрикс, основателя Всемирного Фонда Охраны Природы и Бильдербергского клуба Принца Бернарда с нацистами во время Второй Мировой Войны.
Весной был опубликован дневник еврейской девушки Хельги Дейн, написанный ею в лагерях Вюхт и Вестерборк и посвященный ее возлюбленному голландцу Кейсу ван ден Бергу. Дневник был обнаружен лишь после смерти Ван ден Берга, который всю жизнь прятал его в тайнике.
Другой серьезной темой стали вновь всплывшие на поверхность, теперь уже в Нью-Йорке, письма отца знаменитой Анны Франк, Отто Франка, которые еще раз подтвердили, насколько трудно было еврейским семьям бежать из Европы в Америку во время Второй мировой войны. «Еще есть люди, которые не верят, что Холокост был, а мир вновь погряз в крови завоевательной войны — я больше не имею права молчать», — сказала мне в начале года Берте Майер. Отец Берте, женатый на немке голландский банкир, помог Отто Франку организовать по приезде в Амстердам фирму по производству пектина для фруктовых джемов. В бывшем здании этой фирмы, где Франки скрывались с 1942 по 1944 год, размещается теперь Дом-музей Анны Франк. Берте Майер рассказала: «Все наши официальные разрешения на выезд в Палестину оказались простыми бумажками. — Нас забрали для отправки в лагеря, как всех. Франки с 1942 года ушли в подполье, и даже мы не знали, где их искать. Они просто исчезли. Я снова увидела Анну Франк и ее сестру Марго уже в лагере Берген-Белзен. И они были уже очень больны. Нас арестовали чуть раньше, но Франков повезли сначала в Освенцим, который был переполнен, поэтому Анну и Марго перенаправили в Берген-Бельзен. В Берген-Бельзене ситуация была также абсолютно невыносимая — кругом бушевал тиф, лихорадка, люди умирали и без газовых камер. То, что мы с сестрой выжили — это чудо. И вот там я опять увидела Анну и Марго. Чувствовали они себя ужасно, но я была младше их, мы знали друг друга, и поэтому они все равно были ко мне ласковы. И я была рядом, в том же бараке, когда они умерли. Мне тяжело говорить. Они были очень больны, как и все вокруг. Сначала умерла Марго, а потом Анна. С разницей в пару дней. Они до конца не знали, живы ли их родители. Анна Франк стала символом жертв Холокоста благодаря своему дневнику. Но сколько людей умерло там, в лагере, ни оставив ни строчки, анонимно. У меня осталось много вопросов после войны. Постепенно я нашла довольно много самых разных людей, которые знали моих родителей. Я даже ходила посмотреть на квартиру, в которой мы жили до ареста. Люди, которые захватили нашу квартиру во время войны так и жили в ней. Они были очень грубы со мной. Но я настояла на том, чтобы они меня пропустили внутрь. Мне пришлось умолять их разрешить мне побыть в нашей бывшей квартире две минуты. Они сказали: «Сходи к соседям этажом ниже. Может, у них еще остались вещи твоих родителей. А мы ничего не знаем. Уходи». Мне было тогда 11 лет». Время не лечит. С тех пор Берте Майер почти никому не рассказывала о своем прошлом. О ее существовании не знали в Доме-музее Анны Франк и сначала не поверили мне, когда я передала сотрудникам ее историю. В 2007-ом Берте Майер нашла в себе силы говорить, связалась с музеем Анны Франк. Для меня это ее преодоление и стало главным событием года, тихим подвигом национального самосознания, перед которым я умолкаю. http://www.svobodanews.ru/Article/2007/12/27/20071227133934103.html