Письма и дневниковые записи за другие даты
Продолжаем публикации в рамках проекта «Хроника войны в письмах и дневниках». При использовании текстов обязательна ссылка на наши сборники. Обращаем внимание, что в сборниках к публикуемым письмам даны дополнительные пояснения, сноски, комментарии и иллюстрации.
Фарбер Исаак (Иче) Мордухович (? — 1941) и его жена — Фарбер Сима Абелевна (? — 1941) — жили в деревне Холочье Чечерского района Гомельской области БССР (ныне — Республика Беларусь). И. М. Фарбер работал начальником почты. В начале войны супруги переехали в деревню Дудичи Минского (ныне — Пуховичского) района Минской области и поселились у старшей дочери — учительницы Александры Исааковны Фарбер (в письмах — Шура), у которой было четверо детей (Валерик, Вова, Галя, Соня) в возрасте от 1 до 5 лет. Все они были расстреляны оккупантами.
Публикуемое письмо Симы Фарбер адресовано племяннице — Софье Григорьевне Драгилёвой (Торбочкиной) в Москву.
Копия письма передана племянником И. М. Фарбера — И. А. Фарбером (Москва).
30 июля 1941 г. [деревня Дудичи]
Дорогая Соня! Вчера мы получили твоё письмо от 13/7, но, не дождавшись твоего письма, мы отправили вам письмо. Писала по-еврейски, а теперь лично тебе по-русски, чтобы ты сама могла читать.
Хорошего ничего нет, хотя живы; но здоровья нет — и неудивительно: после таких неприятностей откуда будет здоровье? Наша деревня сгорела от бомб, и мы перебрались к Шуре. Сразу показалось, что тут тише, а теперь и здесь невозможно жить, потому что фронт приближается, и одна дума: куда ехать и как ехать с малыми детьми, всё оставить и остаться как мать родила? От детей писем нет ни от кого. Вдобавок ещё беспокоимся за Ильюшу: 19/7 он уехал отсюда в Гомель, чтобы ехать с институтом в Свердловск, со всеми студентами, и от него тоже нет ни одного письма с дороги.
Дорогая Соня! В твоём письме я не понимаю одно. Ты пишешь, что у тебя путёвка к Юде старая и новую ты не хочешь взять, потому что не можешь оставить маму одну. Мне кажется, когда ты писала это письмо, Гродно уже не было в наших руках и всё равно нельзя было ехать туда. Прямо удивительно! Неужели всех убили, что ни от кого нет писем? Люди всё-таки получают письма из разных городов.
Дядя ещё работает; это одна почта — Холочье и Дудичи, и [вы] можете писать адрес, как писали раньше. Соня! Прошу тебя, пиши. Может быть, знаете что-нибудь из Минск[а]? Где Рая? Оля? Бабушка? И все наши? Где теперь папа? Ваш Ильюша? Пиши, если узнаете от кого-нибудь, а когда мы что-нибудь получим от детей, вам напишем.
Привет от дяди и Шуры, настроение такое, что они писать не хотят. Будьте все здоровы, в другом письме чтобы писали друг другу только хорошее. Всего хорошего желает вам ваша сестра и тётя Сима.
«Сохрани мои письма…». Вып. 5. М., 2019. С. 113–114.
Файнбойм Марк (Маркс) Иосифович (1918–1995). Родился в городе Ананьеве (ныне — в Одесской области, Украина). В 1932 году переехал в Подмосковье (посёлок Раменское). Работал на заводе. В сентябре 1940 года призван на службу и отправлен в Баку; в июне 1941 года переведён в 176-й зенитно-артиллерийский полк под Москвой, где служил ефрейтором до конца войны.
Жена, Рая (Раина) Хейвельевна Клейман (1921–2004), с 6-месячной дочкой Жанной находилась в эвакуации в селе Мраково (Башкирская АССР, ныне — Республика Башкортостан), где работала литературным редактором районной газеты «Знамя Коммуны».
Копия письма и фотография переданы дочерью М. И. Файнбойма — Ж. М. Глозман (Файнбойм) (Москва).
30 июля 1941 г.
Милый Маркс!
Дни в ожидании твоего письма тянутся медленнее черепах. А ждать ещё, наверное, не менее 10 дней, а может, и больше. Уж скорее бы, а то ожидание становится просто невыносимым. От папы тоже никаких вестей нет. Мы здесь как будто от всего мира оторваны. Единственное, что радует, это радио. Оно есть даже в комнате, которую нам дали. Когда я слышу голос диктора «Внимание, говорит Москва!», мне кажется, я совсем близко от тебя, мой любимый; голос диктора сулит мне скорую встречу с тобой.
Родной мой, в последние дни, мне кажется, положение сильно улучшается. И, может, скоро, скоро я смогу приехать к тебе. Кажется, большего счастья, как победа над этими проклятыми немцами, не может быть сейчас. Ведь тогда надолго заглохнут все войны, и наше личное счастье гарантировано. Нам ведь совсем немного надо, только быть вместе. Неправда ли, любимый?
Знаешь, Маркс, здесь совсем неплохо, где сейчас нахожусь. Здесь нет только удобств цивилизованного города (электричества, водопровода, канализации, а тем более, газа, ванной и телефона), но здесь замечательное место, как в сказке. Кругом села исключительно красивые горы, протекает речка Ик, хрустально-чистая, с очень быстрым течением. По улицам, как в зоопарке, проезжают люди в повозках с запряженными в них верблюдами.
Некоторые ездят на волах, и, конечно, на лошадях тоже. Очень интересен базар в воскресенье! Как на картинках я видела раньше; в старых провинциальных городах такие базары были. На базар большинство приезжает на верблюдах с окрестных деревень, расположенных в горах. Башкиры — очень хороший и гостеприимный народ. А вообще, село представляет из себя настоящий интернационал. Здесь живут до 10 национальностей: башкиры, татары, мордва, чуваши, русские, украинцы и другие.
Вчера мы ездили в горы за сеном, чтобы набить матрацы (лошадь мне всегда, когда надо, дают редакционную). Никогда ещё я не была в таких чудесных местах, как вчера. Но во время всей этой деловой прогулки мучили мысли о тебе. Ведь какое блаженство было бы, если бы мы были вчера вместе.
Родной мой, о Жанночке не знаю, что писать. Она чудесная девчонка. Скорее бы тебе увидеть её. Ну, кончаю. Крепко, крепко целую тебя. Жанночка тоже целует — она уже умеет сама. Твоя Раина.
В каждом письме повторяю адрес, потому что боюсь, что не получила предыдущих. <…>
«Сохрани мои письма…». Вып. 1. М., 2007. С. 40–42.
Иосиф Григорьевич Барон. Родился в 1922 году в Шаргороде (ныне — в Винницкой области). Окончил Омский мединститут. На фронте с 1943 года. Командир санитарной роты, врач токсико-терапевтической группы отдельной роты медицинского усиления 234-й стрелковой дивизии. В сентябре 1944 года был ранен. Капитан медицинской службы. Награждён орденом Красной Звезды и медалью «За боевые заслуги». В 1944–1945 гг. вёл дневник.
После войны жил в Москве, полковник медицинской службы.
30 июля 1944 г.
Хочу писать и не знаю, о чём, хотя можно об очень многом писать. Мы двигаемся сейчас на марше, вчера проходили г. Мендзыжеч. Все нарядные, я чувствовал себя неловко в своем военном костюме по сравнению с гражданскими. Девушки довольно интересные и одеты со вкусом, а мы все в летних костюмах, грязных от повседневных походов.
Сохрани мои письма… Вып. 4. М., 2016. С. 247, 249.
Эйдельман Яков Гаврилович (Габриэлевич) (1919–1944). Родился в городе Уфе Башкирской АССР (ныне — Республика Башкортостан). В 1923 году с семьёй переехал в Москву. В 1937 году окончил десять классов, в 1938 году поступил на экономический факультет МИИС (ныне — МТУСИ). Там был инструктором ПВХО, председателем боксёрской секции.
Призван в РККА в августе 1941 года, однако уже осенью, согласно приказу Наркомата обороны, возвращён в МИИС, зачислен на
отдельный военный факультет связи и вместе с ним эвакуирован в город Ташкент УзССР (ныне — Республика Узбекистан). В октябре 1942 года лейтенант Я. Г. Эйдельман — командир роты связи 804-го стрелкового полка 229-й стрелковой дивизии. С февраля 1943 года — командир взвода связи в том же подразделении. Воевал на Волховском, затем Ленинградском и 3-м Прибалтийском фронтах. Легко ранен 3 августа 1944 года. Спустя двое суток был тяжело ранен, умер 7 августа 1944 года. Похоронен на территории санатория в городе Балви ЛатвССР (ныне — Латвийская Республика). В 1973 году на месте погребения была установлена именная могильная плита. Награждён орденом Красной Звезды (посмертно) и медалью «За боевые заслуги» (1944).
Родители Я. Г. Эйдельмана — Гавриил Матвеевич (Мордухович) (1878–1942) и Минна Яковлевна (1887–1943) — умерли в эвакуации в городе Молотов (ныне — Пермь). С ними находились сестра Я. Г. Эйдельмана — Дора (Двойра) Эйдельман (1915–1985), её муж — Борис Михайлович Сарычев (1904–1961) и их сын — Сергей (1936 г. р.). До декабря 1943 года сестра работала в Молотове санитарным врачом, её муж — инженером-электриком, затем они вернулись в Москву.
Письмо Я. Г. Эйдельмана адресовано сестре и её мужу в Москву.
Копии писем и фотографии переданы племянником Я. Г. Эйдельмана — С. Б. Эйдельманом (Москва).
30 июля 1944 г.
Дорогие Дора и Боря!
Наконец появилась возможность писать вам. Как ни странно, а я уже в Советской Латвии. Гуляю по её просторам и гоню с неё проклятую немчуру. Здесь замечательная природа, прекрасные леса, рощи, много садов, преимущественно небольшие. Все селения состоят из отдельных хуторов, красиво расположенных. Имеются небольшие самосадные рощицы. Вначале мне встречалось исключительно русское население, сейчас всё больше и больше попадаются латвийцы.
«Сохрани мои письма…». Вып. 5. М., 2019. С. 323–324.
Целиславом и Мишей. 1947 год.
Канторович (Беймель) Любовь Цалеровна (1919–2015). Родилась в деревне Ковчицы Минской губернии (ныне — Гомельской области, Республика Беларусь). С детства жила в соседнем местечке Паричи. До войны училась в техникуме связи. В 1940 году в Бобруйске вышла замуж за кадрового военного — Леонтия Хононовича Канторовича (1914–1988). Летом 1941 года эвакуировалась с годовалым сыном Целиславом в Татарскую АССР (ныне — Республика Татарстан), затем в Казахстан.
18 октября 1941 года всё еврейское население местечка Паричи — более 1700 человек — было уничтожено. Среди
них — пятнадцать родственников Любови Канторович, в том числе её братья: 11-летний Давид, 13-летний Янкель и 17-летний Хаим.
Муж Любови, младший лейтенант 79-го отдельного батальона связи 49-й стрелковой дивизии Леонтий Канторович, попал в плен на Западном фронте в июле 1941 года. Благодаря помощи сослуживцев смог выдать себя за русского — Леонида Карпова. Освобождён в Германии весной 1945 года.
Все родные Леонтия Канторовича были убиты нацистами в деревне Греск Минской области (предположительно в июле 1942 года).
После войны Любовь и Леонтий Канторовичи жили в Бобруйске. Леонтий работал заведующим складом на кондитерской фабрике «Красный пищевик», Любовь воспитывала пятерых сыновей. Через четыре года после смерти супруга эмигрировала в США, жила в Нью-Йорке.
Публикуемое письмо — ответ на запрос Любови Канторович о судьбе её родных.
Копия письма и фотография переданы внуком — А. Ц. Канторовичем (Кирьят-Моцкин, Израиль).
Письмо соседки О. Костюковой Л. Ц. Канторович о судьбе её родных
30 июля 1944 г.
Дорогая Люба.
Письмо Ваше получила, очень рада, что вы живы и здоровы, и как видно из адреса, Вы носите уже другую фамилию, следовательно, вышли замуж. Сердечно поздравляю Вас и желаю полного и безоблачного счастья в Вашей жизни.
За три года оккупации мы все страшно страдали от гнёта варваров немцев, но наконец настал для нас долгожданный день, и наша доблестная Красная Армия освободила нас от ига оккупантов. Здесь почти не было семей, которые бы не проливали слёз от всех ужасов оккупации. Из Ваших близких нет никого, только я не знаю о судьбе Вашего братика, может быть, он куда-нибудь скрылся и уцелел. Дом Ваш сгорел, как и большая часть домов нашего местечка. Особенно сильно пострадала центральная часть. Очень тяжело мне это Вам сообщать, но такова действительность при варварах-оккупантах. Теперь уже жизнь входит в нормальную колею, и живём мы спокойно, хорошо, но ужасы прожитого пока забыть трудно.
Эвакуированные в начале войны начинают понемногу возвращаться в родные места. Видела я т. М. Куксона, Малыгина, Ком. Из наших соседей по Октябрьской ул. все здесь, кроме Шмагина, нет их, нет и дома их. Я теперь осталась совсем одна, муж и мама умерли. Пока заканчиваю. Напишите о себе, дорогая Люба. Крепко целую Вас.
Любящая Вас, О. Костюкова.
«Сохрани мои письма…». Вып. 6. М., 2021. С. 304–305.