Мы продолжаем публикацию писем, дневников и фотографий последних недель Великой Отечественной — из архива Центра «Холокост», а также государственных архивов и школьных музеев Владимира, Ростова-на-Дону, Саранска, Смоленска, Новосибирска.
13 апреля 1945 года
«НА НАС СМОТРЕЛИ КАК НА ОСВОБОДИТЕЛЕЙ»
Тринадцатого апреля 1945 года Совинформбюро сообщило о взятии Вены. В районе австрийской столицы было разгромлено одиннадцать вражеских дивизий, взято в плен свыше 130 тысяч солдат и офицеров противника, уничтожено огромное количество бронетехники. Положение на всех других фронтах сводка характеризовала лишь одной короткой фразой — «в ряде пунктов идут бои местного значения».
И действительно, двадцатилетний младший сержант Лев Маркович Городенский, сражавшийся на 1-м Белорусском, в тот день мог насладиться относительным затишьем. Позади — ровно два года службы. Успел побывать в «штрафниках». Пять раз был ранен. В одном из писем родителям в Москву он как-то даже похвастался четырьмя нашивками за ранения и точно предсказал получение пятой. Лев настолько привык к реалиям передовой, что легко шутил и о своих ранах, и о смерти. Нормальная мирная жизнь в Москве, учёба на журфаке Полиграфического института остались в какой-то другой, довоенной, реальности.
Впрочем, журналистская жилка у Льва Городенского давала о себе знать и на фронте. Так, во время своего последнего пребывания в госпитале именно он писал боевые листки, пересказывал товарищам сводки Совинформбюро. На передовой он всегда подмечал интересные детали, которые красочно передавал в письмах домой.
13 апреля, во время короткого затишья, Лев ретроспективно вспоминал Польшу и реакцию поляков, встречавших своих освободителей, сравнивал её с теперешней реакцией на советских солдат у немецкого населения. В его лишь наполовину сохранившемся письме (Издано в сборнике «Сохрани мои письма…» Вып. 4. М., 2016 (С. 231–232)) проскальзывали также и накопившееся ожесточение, и намёк на качество жизни немцев, и горькая ирония по поводу расстояния до Берлина и до Москвы:
«13 апреля 1945 года
Это письмо я вам пишу с территории Германии. До Берлина — 150 км, до вас — 1600 км. Сами видите, что до Берлина в 10 раз ближе, чем до вас. Мне пришлось пройти всю Польшу и часть Германии. В Польше на нас, бойцов Красной Армии, смотрели как на освободителей от немецкой каторги, делились воспоминаниями о пяти годах мученической жизни, везде принимали как родных. Даже мы не успевали отвечать на приветствия населения.
Другое дело здесь, на земле немецкой. Население смотрит на нас с боязнью, несмотря на то, что мы к ним даже не притрагиваемся. Мы добьёмся того, „чтобы немцев из поколения поколение бросало в дрожь при упоминании о Красной армии“. Зато мы себя все чувствуем хозяевами, всё, что осталось, — всё наше. Мы живём сейчас в одном городе, дом целый, обстановка, посуда, топливо, вода, скотина, запасы продуктов — всё цело. Живём так, как не жили дома. Можете мне поверить в этом. Целый день жарим, варим то, что любит каждый, — я жарю котлеты с картошкой, пьём кофе с вареньем, заелись прямо до невозможности.
Пока кончаю. По этому адресу не пишите. Когда будет точный адрес, тогда я вам его сообщу в письме».
В эти дни в Бельгии, освобождённой войсками союзников, граждане благодарили своих освободителей — американцев, британцев, канадцев, военнослужащих 1-й Польской бронетанковой дивизии и… советских бойцов. Советские граждане — из числа военнопленных и угнанных нацистами на принудительные работы — активно участвовали в бельгийском Сопротивлении. В 2019 году недалеко от Брюсселя в их честь был установлен памятник. В том числе и в честь уроженца Оренбуржья Петра Васильевича Шестёркина (1912–2015), удостоенного двух бельгийских наград.
Пётр Шестёркин воевал политруком на Волховском фронте, летом 1941 года попал в плен. Позднее вспоминал: «Построили нас, человек семьдесят оставшихся в живых, в шеренгу по двое. Последовала команда: “Жиды, коммунисты и комиссары, — три шага вперед!” Никто из строя не вышел…»
Шестёркин прошёл лагеря, работал на шахтах в Германии. Как политрук — находился под угрозой разоблачения: «комиссаров расстреливали на месте, а на евреев надевали ермолку, запрягали в бочку с нечистотами и заставляли возить». В День Красной Армии, 23 февраля 1943 года, Пётр Шестёркин совершил успешный побег. Бельгийские подпольщики помогли ему получить паспорт на имя Жана-Августина Пьери, затем переправили в партизанский отряд. Так он стал бойцом Секретной армии Бельгии (так называли себя партизаны), где из бывших советских военнопленных была создана Русская бригада. «Когда в Бельгию вошли союзники, они были очень удивлены, увидев вооруженных людей с красными флагами», — вспоминал он в одном из интервью.
Пётр Шестёркин прошёл проверку, занимался репатриацией советских граждан, сначала в Бельгии, затем во Франции. Сам вернулся на родину лишь в сентябре 1945-го; дома ждала «похоронка» на его имя. Ветеран прожил 103 года. И как самую дорогую реликвию хранил благодарственное письмо своих командиров:
«13 апреля 1945 года
Главный штаб
Командир Секретной армии в провинции Лимбург объявляет, что старший лейтенант Шестёркин, командир Русской бригады сектора Рекём, оказал неоценимую помощь и содействие Секретной армии в провинции Лимбург. <…> Сражаясь с немцами всеми способами, он также содействовал освобождению других военнопленных. <…> В качестве офицера Секретной армии он участвовал в парашютировании союзников, амуниции и вооружения силами Секретной армии.
Мы благодарим старшего лейтенанта Шестёркина за его блестящее поведение и неоценимую помощь, которую он всегда оказывал Секретной армии.
Хассельт.
Командир СА в Лимбурге А. Ламбрехт
Начальник штаба СА в Лимбурге Ф. Вильес».
Публикацию подготовили Илья Альтман и Роман Жигун
Публикация в газете «Московский комсомолец»
Публикация на сайте телеканала ITON TV
Публикация IsraGeo