Лира родилась в Воркуте. Её матери, бывшей политзаключенной, было запрещено ее покидать. Когда Лире исполнилось 12 лет, мать умерла. Девочку отправили в Ленинград, в детский дом. Она не знала практически ничего о своём отце, о своих бабушках и дедушках. Мать предпочитала не распространяться об этом – она была родом из Польши, ездила в Палестину, откуда её за коммунистические взгляды выдворили англичане, потом попала в Советский Союз, где её посадили в лагерь. Говорит Лира Тамир-Шапиро: «Так это и было, я не знала. Мама ничего не рассказывала. Я думаю, что это можно понять. В те годы люди боялись даже рассказывать, и она сказала, что когда мне будет пятнадцать лет, она мне всё расскажет и объяснит. Но этого не произошло».Оставшись сиротой в двенадцать лет, Лира просто не знала, есть ли у неё какие-нибудь родственники в этом мире. В 1979 году она переехала в Израиль, но лишь спустя тридцать лет ей удалось узнать, что буквально в ста километрах от неё, в Хайфе, живёт её двоюродный брат. Сегодня родственники, доселе ничего не подозревавшие друг о друге, впервые встретились в мемориальном комплексе «Яд ва-Шем». Эта встреча произошла благодаря архиву музея, в котором отыскались общие родственники. Но этому предшествовали долгие поиски. Сначала Лира нашла в Интернете данные о своей матери. Слово самой Лире: «Я поняла, что это мама, это не мог быть кто-то другой — из Воркуты, Шапиро Йона Герцевна, и там был линк, и я к ним обратилась, это оказалась организация «Мемориал», которая занимается сбором данных о бывших заключённых. Они помогли мне получить документы из государственного архива». Эти документы – протоколы допросов Йоны Шапиро в НКВД. Там она называла своих родителей. Парадоксальным образом, благодаря этим допросам, Лира сейчас знает, как звали её бабушку с дедушкой. Дальше действовала уже дочь Лиры – Илана. Она обнаружила в архиве «Яд ва-Шем» упоминание о дедушке, которого внёс туда её дядя, Симха Шиклер. Сам Симха уже умер, но у него остался сын. Говорит Лира: «Она вошла в какой-то сайт, увидела, что у Симхи Шиклера есть сын, и у сына есть дочь. Она говорит – вот это его сын Арье — это твой двоюродный брат!»Новоявленные родственники пока не знают, как себя вести друг с другом, но рады восстановлению семейных связей. Теперь их предстоит налаживать, привыкать друг к другу и заниматься дальнейшим восстановлением семейного древа. Борис Мафцир, руководитель проекта по увековечению имён евреев, погибших в Холокосте, говорит, что именно для этого и ведётся вся работа – нет имени, нет и воспоминаний о человеке, нет его следа в истории – семейной и человеческой. Борис Мафцир, руководитель проекта по увековечению имён евреев, погибших в Холокосте на территории СССР: «Когда мы говорим, что без имени нет памяти — это, собственно говоря, наша память. То, что иногда встречаются семьи, как сегодня семья Шапиро – это, знаете, радует. Это на самом деле, я думаю, приносит пользу тем, кто видит, что произошло с их близкими, родственниками, и что им остаётся какая-то память, это по крайней мере даёт ощущение, что не всё исчезло». 1Так что, как выясняется, списки жертв катастрофы, хранящиеся в «Яд ва-Шем», имеют не только историческое и нравственное, но и сугубо практическое значение. Если вы хотите найти родственников, стоит посмотреть в списках общих предков. А если вы хотите, чтобы родственники нашли вас, заполните эти опросные листы. Их можно заполнить и в Интернете. http://www.zman.com/news/2011/04/21/99851.html
