«Мой шестилетний сын Сэми шел по Альте‑Шёнхаузер‑штрассе в Восточном Берлине, глядя под ноги. Остановился у Stolperstein (камня преткновения), одного из многих, установленных возле домов жертв нацистов. «Кто это?» — спросил он и произнес написанное по буквам, так что сложились имя и фамилия. «Д‑а‑в‑и‑д Э‑й‑м‑е‑р. Давид Эймер», — с гордостью прочел он. В тот миг я очень гордилась (да и сейчас горжусь) не его новообретенным умением читать, а скорее, уважением, с которым он приучился относиться к евреям — прежним жителям нашего квартала; я гордилась и горжусь тем, как он, ребенок, который ни минуты не постоит спокойно, всегда останавливается и читает их имена…»
