Почему в Германии «Хрустальная ночь» носит другое название?

На этой неделе еврейские общины во всем мире отмечают годовщину «Хрустальной ночи», антиеврейских беспорядков, ставших поворотным моментом в нацистской кампании преследований.

В Германии также будут отмечать этот день, но под другим названием. События 9-10 ноября 1938 года они называют «ноябрьским погромом» или вариациями этого термина. Вот почему для многих в Германии термин «Хрустальная ночь» звучит неуместно. «У него красивое звучание», — заявил немецкий журналист Матиас Хайне, чья книга 2019 года исследовала роль нацистских терминов в современном немецком языке. «Когда вы знаете, что это было очень серьезное, кровавое и жестокое событие, тогда этот термин больше не приемлем».

Той осенней ночью скоординированные правительством антиеврейские беспорядки прокатились практически по всем городам нацистской Германии. За несколько дней погромщики разрушили сотни синагог, разграбили тысячи предприятий и убили не менее 91 еврея; 30000 мужчин – евреев были отправлены в концлагеря. Это был поворотный момент как в еврейской, так и в нееврейской памяти, заметил историк из Открытого университета Израиля и Института исследования Холокоста в Яд Вашем Ги Мерон. «До погрома  в Германии все еще была еврейская публичная сфера: еврейские организации были активны, и в некоторых местах в Германии евреи все еще могли чувствовать себя в безопасности в общественной жизни», — рассказал Мерон, чья последняя книга «Быть евреем в нацистской  Германии», выйдет на английском языке в следующем году. А с точки зрения того, «того, чему стала свидетелем общественность, это больше никогда не повторялось», — добавил он. «Немецкому общественному мнению не нравилось уличное насилие; они не поддерживали евреев, но закон и порядок были для них важны».

По мере эскалации геноцида росла и секретность. Большинство депортаций происходило под покровом ночи. «Хрустальная ночь», или ноябрьский погром, происходила средь бела дня или освещалась пламенем пожаров ночью. Эволюция терминов, используемых для описания одних и тех же событий, говорит о нюансах культуры памяти в Германии и во всем мире. Для Инге Ауэрбахер, выросшей в Киппенхайме на юго-западе Германии, в тот вечер не было ничего приятного. «Все наши окна были разбиты, а моего отца и деда отправили в Дахау», — вспоминала 87-летняя Ауэрбахер в недавнем интервью из своего дома в Квинсе, штат Нью-Йорк. «Это было начало конца». «Я знаю это как «Хрустальную ночь»», — заметила Ауэрбахер, пережившая концлагерь Терезиенштадт. «Мне не было и 4-х, но я это помню».

Ангелика Антпёлер, выросшая в Берлине, тоже помнит это. В 6 лет она была сбита с толку тем, что увидела, когда 10 ноября шла в школу с бабушкой. «Я сказала: «Посмотри на всех этих людей, выбрасывающих коробки из-под обуви из витрин!» Было радостное настроение. Я это очень хорошо помню», — рассказала Антпелер, которая не является еврейкой. «Они примеряли всю обувь». «Моя бабушка сказала мне: «Мы не смотрим на это. Это ад, это дьявол в действии». На этой неделе Антпелер поделится своими воспоминаниями в беседе с модератором Франком Лаукёттером на мероприятии, посвященном сожжению синагоги Аумундер в Бремене, где она жила после войны со своим покойным мужем Хайо Антпелером.

См.далее…