Письма и дневниковые записи за другие даты
Продолжаем публикации в рамках проекта «Хроника войны в письмах и дневниках». При использовании текстов обязательна ссылка на наши сборники. Обращаем внимание, что в сборниках к публикуемым письмам даны дополнительные пояснения, сноски, комментарии и иллюстрации.
Барон Лев Моисеевич (1922–1941). Родился в городе Борисове Минской губернии, затем переехал в Нижний Новгород (в 1932–1990 гг. — Горький). В 1939 году призван в Красную Армию, рядовой-связист. Службу проходил в городе Сухой Лог (Свердловская область).
На фронте — с первых дней войны. Сражался под Витебском и Смоленском. В июле 1941 года был тяжело ранен, умер от ран. Похоронен в Смоленской области (по другим данным — под Минском).
Сохранилось единственное письмо Льва по дороге на фронт, а также письма отцу от его подруги и боевого товарища — Раисы Ивановны.
Письма и фотография переданы племянницей Л. М. Барона — М. С. Поповой (Балашиха).
17 августа 1941 г.
Уважаемый Моисей Иосифович!
Не удивляйтесь тому, что я осмелилась Вам написать, совершенно не зная Вас, но я очень хорошо знаю Вашего сына Лёвочку, который служил в Сухом Логу в полку на действительной военной службе. Лёвочка был моим хорошим другом. Свободное от работы время он уделял мне. Знакомство наше продолжалось с ним с момента приезда в Сухой Лог и до отъезда на фронт. Не буду скрывать о нашем обоюдном увлечении друг другом и, может быть, что-то большее, чем первое.
Всё это не то, что я хочу Вам написать; но я хочу Вас познакомить с собой, чтобы Вы могли иметь обо мне хотя бы маленькое представление. Я была лучшим другом славного милого Лёвочки, но дружбу нашу навсегда разорвал неумолимый рок судьбы. Лёвочка тяжело ранен, навряд ли он жив вообще. Трудно мне, не хотелось Вас огорчать, но сознание преследует меня, что Вы нескоро сможете убедиться в той кошмарной действительности в то время, когда Лёвочка, в лучшем случае, если он жив, не сможет скоро сообщить о себе.
Уважаемый Моисей Иосифович, очень Вас прошу, мужайтесь, не падайте духом, что же сделаешь, когда судьба отказывается быть к нам снисходительной. Да! Я не могу спокойно Вам сообщить о случившемся… Боль сжимает грудь, и хочется плакать бесконечно… Но и слёз нет. Я просто задыхаюсь от горя. Если я сделала глупость тем, что написала Вам, прошу заранее прощения. Старшина роты, в которой служил Лёвочка, прислал письмо своей знакомой с фронта, в котором пишет, что во время войны с германским фашизмом он потерял много своих лучших бойцов, в том числе Барона. Осколком снаряда его ранило в голову, левую руку и выбило глаз, но самое ужасное, пишет он, что в то время, когда его везли в санитарной повозке, сильно очень бомбили. И навряд ли, пишет этот старшина, довезли его живым, так как к тому же в это время Лёвочка был без сознания.
Лёвочка! Милый славный Лёвочка! Не верится в то, что его больше нет. Но, увы, ужасная действительность. Какой кошмар!! Разве можно высказать горечь о товарище, разве можно это просто описать. Отшумела молодость, отцвела безвременно…
У меня к Вам, уважаемый Моисей Иосифович, большая единственная просьба. Может быть, Лёвочка ещё жив и лежит где-нибудь в госпитале. О, как бы я этого безумно хотела! Если же мои слова сбудутся, и он Вам напишет, напишите мне его адрес. Если же от него ничего нет, то, вероятно, слова написанные совершенно оправдались. Всё равно напишите мне, а самое главное, о чем я Вас умоляю, пришлите мне его фотографию, ту, на которой он снят с волосами.
В последний день отъезда на фронт я его не видела, так как не была в лагерях. Но мою подругу Лёвочка просил передать мне о том, что, если будет жив, обязательно напишет и пришлет [фото]карточку (у меня есть его фотография в красноармейской форме, которую я ношу в медальоне). Очень он жалел, что нам пришлось с ним так расстаться, я тоже не могу с этим смириться. Очень и очень Вас прошу: если Лёвочка не смог послать мне [фото]карточку и письмо, сделайте за него это Вы. <…> Лёвочке также хотелось иметь мою [фото]карточку. Левочке послать мне её не удалось, поэтому посылаю её Вам, и, если Лёвочка окажется жив, о чем я молю судьбу, сохраните её для него. <…>
Дорогой Моисей Иосифович! Прошу Вас, возьмите себя в руки, может быть, мы будем счастливыми и увидим когда-нибудь нашего дорогого незабвенного Лёсика, может быть, он хоть и тяжело ранен, но жив. Я работаю в госпитале, на днях принесли много раненых. Среди них я всё время ищу Лёсика — какое было бы для меня счастье, если бы я могла бы ухаживать за ним. Считаю себя перед Вами виноватой за то, что так сильно расстроила Вас, но молчать не могла, потому что мне тяжело до безумия. <…> Жду с большим нетерпением письма от Вас и фотографию Лёсика. Надеюсь, Вы мне в этом не откажете, умоляю Вас. С искренним уважением и приветом к Вам, Раиса Иванова.
«Сохрани мои письма…» Вып. 2. М., 2010. С. 28–31.
Мостов Семён Пейсахович (1917–2007). Родился в городе Дрисса Витебской губернии (ныне — Республика Беларусь). В 1939 году направлен рядовым в 101-й понтонный батальон 101-й танковой дивизии.
Войну начал на Западном фронте в июле 1941 года. В сентябре 1941 года — политрук роты, затем помощник начальника политотдела, комсорг полка, заместитель начальника по политической части 9-го гвардейского артиллерийского полка 283-й стрелковой дивизии 3-й армии 1-го Белорусского фронта. Воевал на Брянском фронте, освобождал Украину, Польшу, Восточную Пруссию. Закончил войну в Берлине. Гвардии майор. Награжден четырьмя орденами, дважды был ранен. Уволен в запас в феврале 1946 года. После войны жил в Москве. Впоследствии уехал в Израиль.
На фронт ушли пять братьев Мостовых: Семён, Шлёма, Хацкель, Илья, Лейба. В 1941 году Хацкель пропал без вести, Илья и Шлёма погибли.
Семён Мостов вёл дневники с начала войны и до января 1946 года.
Подлинник дневника передал сын — И. С. Мостов (Израиль).
17 августа 1941 г.
Прочитан приказ главнокоманд[ующего] западн[ого] направл[ения] о начале наступл[ения]. Наша рота подготовила элементы (рамы) для моста и перед[ала] их 3-й роте. Наши войска заняли высоту, на которой Наполеон сидел целый м[еся]ц. Была слышна очень сильная арт[иллерийская] канонада. Группы наших самолётов бомбили противника. Ночь прошла спокойно.
«Сохрани мои письма…». Вып. 3. М., 2013. С. 77, 81.
Сигал Михаил (Моисей) Петрович (1920–1944). Родился в городе Бар Подольской губернии (ныне — Винницкой области, Украина). В семье его звали Мусей. Окончил три курса исторического факультета Одесского педагогического института (ныне — Южноукраинский национальный педагогический университет).
Призван 25 июля 1941 года, зачислен курсантом в Полтавское военное тракторное училище (ПТУ), вместе с ним эвакуирован в город Пятигорск Орджоникидзиевского (ныне — Ставропольского) края. В числе курсантов училища участвовал в боях на Северном Кавказе. По окончании училища — младший воентехник 781-го артполка 215-й стрелковой дивизии. Награждён орденом Красной Звезды (1944).
В декабре 1944 года дивизионный автомеханик младший лейтенант М. П. Сигал был тяжело ранен на 3-м Белорусском фронте в ходе боёв в Восточной Пруссии. Умер от ран 17 декабря (по другим сведениям — 27 декабря), тело было вывезено для захоронения на территории СССР в город Кудиркос-Науместис ЛитССР (ныне — Литовская Республика).
Семья М. П. Сигала — мать, Берта Моисеевна Сигал (Маргулис), отец, Пётр Соломонович Сигал и младшая сестра Роза (1928 г. р.) — после оккупации Бара была помещена в Барское гетто. Летом 1942 года семья совершила побег. Вскоре бежавшие потеряли связь друг с другом; мать была схвачена и убита, отец укрыт в Баре местным жителем Антоном Ивановичем Новаком, их дочь Роза бежала в соседнюю деревню Мытки, находившуюся в румынской зоне оккупации, где её укрывала друг семьи — Марина. Там Роза, скрывая национальность, работала уборщицей в румынской жандармерии. После освобождения Винницкой области в конце марта 1944 года Роза вернулась в Бар, где воссоединилась с отцом. Через несколько дней после этого через Бар прошла часть, в которой служил М. П. Сигал, — он успел остановиться у отца и сестры, посетил могилу матери.
Дневник М. П. Сигала за 1941–1942 гг. (в форме записной книжки) содержит посвящение его девушке — Александре Фёдоровне Железной, учившейся с ним в одном институте.
Копии дневника и писем и фотография переданы Р. П. Каплан (Москва).
17 августа 1942 г.
<…> Пришёл с погрузки и в землянке не застал шинели. Гнусный поступок. Мне предстоит невесёлая ночь.
«Сохрани мои письма…». Вып. 5. М., 2019. С. 89–90, 97.
Зельбет Бэла (Берта) Моисеевна. Родилась в 1924 году в городе Осипенко (ныне — Бердянск, Украина). Училась в Московском институте стали им. Сталина (ныне — Московский институт стали и сплавов). В сентябре институт был эвакуирован в город Сталинск (ныне — Новокузнецк) Кемеровской области. В марте 1942 года подала заявление в военкомат с просьбой отправить её на фронт. Окончила 66-ю школу младших авиаспециалистов по специальности радиотелеграфист, была отправлена на фронт. Сержант. Воевала в Восточной Пруссии в составе авиационного соединения, затем — в гвардейской танковой части, была ранена. Весной 1945 года после госпиталя участвовала в штурме Кёнигсберга.
Письмо Б. М. Зельбет адресованы отцу, Моисею Самойловичу Зельбету, младшей сестре Анне (Нюсе) и подруге Зинаиде, которые находились в эвакуации в Дербенте.
Письмо и фотография переданы автором (Москва).
17 августа 1943 г.
Дорогие Нюська и папочка!
Я сегодня получила от вас открытку и письмо. Письмо от Нюськи. Очень хорошо, что оба написали мне. Я последние дни так поглощена была работой, что забыла о письмах и долго никому не писала. О своей жизни сейчас я не могу сказать ничего плохого. Всё как будто нормально. Работы было по горло, сейчас меньше. Дежурю я с одной девушкой, которая только кончила курсы радистов, стажируется. Дежурим в две смены, особенно утомительно сидеть ночь — но я уже привыкла к новой работе. Остальное время уходит на беседы, политзанятия, боевые листки. Несмотря на большое количество разного рода политзанятий, я всё же чувствую, что отупела, стала несообразительной, память — как решето. Вы можете этому не поверить, но, к сожалению, это факт, неприятный и осознанный. Очевидно, влияет характер работы, а может, и сама виновата, что так опустилась. Главное-то — работа, а с ней я справляюсь как будто ничего.
Радует то, что в успехах, о которых ты и Нюська хорошо знаете, косвенная доля нашей работы есть. Люди, которых мы обслуживаем, — замечательные люди. Я считаю честью работать для них — все орденоносцы, герои. Пишете, что Шура тоже получил медаль, а почему же не пришлёте его адрес? Я хоть поздравлю его. Я из нашего рода, очевидно, одна девушка-вояка.
Как живёт Алла, чем занимается? Скоро её родной город тоже будет освобождён. А когда же наш городок появится в списках освобождённых? Вот бы мне попасть на этот фронт, с которого начнется освобождение наших краёв. Это только мечта. Ещё я мечтаю увидеть вас, моих любимых, увидеть старых друзей, Романа Кондратьевича, Женю.
Нюська стала совсем взрослой и самостоятельной — это я чувствую по письмам: жду фотографию пуськину и Нюськину. Мой совет, Нюсик, — папу не оставлять одного, учиться в Дербенте. Если есть техникум — в техникуме. Нет — кончать школу. Но учиться обязательно, настойчиво и хорошо. Это не только совет, это моё искреннее желание. Я не такая идеальная, как вам бы хотелось меня видеть — всё та же маленькая Бэлка, у которой и всего-то достоинств, как говорят, глаза да волосы. Но тебя я хочу видеть большой, здоровой, умной, решительной, подвижной. Ну, теперь напишу стихотворение, последнее из написанных.
ДЕВУШКЕ
Мы с тобою, девушка, где-нибудь встречались —
С золотыми искрами карие глаза,
Как лучи весенние весело смеялись,
И берет малиновый медленно сползал.
Может быть, весеннею ласковой порою
Ты случайно в Киеве улыбнулась мне.
А, быть может, девушка, встретился с тобою
В дни войны суровые в беспокойном сне.
Вдруг вчера увидел я твой портрет в газете —
К нам в землянку темную солнце ворвалось:
Та же, темноглазая, только не в берете,
А в пилотке лётчика на шелку волос.
Вспомнили товарищи о своей дивчине,
Вытер слёзы радости твой отец-старик.
В этот час, наверное, ты идешь к машине
В шлемофоне кожаном, летчик-штурмовик.
Над тобою, смелою, тучи помрачнели,
Их края свинцовые луч позолотил.
Поведёшь уверенно и спокойно к цели
Свой дано изученный и послушный «Ил».
Дни пройдут суровые… Будут дни погожие!
По свободной родине я легко пройду.
И тогда тебя я, славную, хорошую —
Хоть за облаками — всё равно найду.
Ну, всего, дорогие. Жду писем, фотографий. Вы, вот пишете, мой портрет сделали. А мамочки портрет есть у вас? Обязательно сделайте. Целую вас крепко, ваша маленькая Бэлка.
«Сохрани мои письма…» Вып. 2. М., 2010. С. 205, 207–208.
Френкель Ефим Лазаревич (1901–1943). Родился в городе Конотопе Черниговской губернии (ныне — Сумской области, Украина). Участник Гражданской войны. Работал на авиазаводе в Москве. Перед войной был осуждён, наказание отбывал в городе Рыбинске Ярославской области.
В Красной Армии с декабря 1942 года. Воевал на Брянском и Западном фронтах. Награждён орденом Красной Звезды (1943). В октябре 1943 года старший сержант, командир пулемётного расчёта 1262-го стрелкового полка 380-й стрелковой дивизии Е. Л. Френкель пропал без вести.
Письма Е. Л. Френкеля адресованы жене, Песе Ароновне (1900–1971), и дочери Татьяне (род. 1930) в эвакуацию в Арзамас, затем в Москву.
Копии писем и фотография переданы правнуком Е. Л. Френкеля — О. М. Скапенкером (Москва).
[не позднее 17 августа 1943 г.]
Мои родненькие,
Вот и отдыху конец. Сегодня опять надо гнать двуногих зверей, а за время отдыха наши войска прошли с боями до 50 километров. Это письмо пишу в ожидании машины, как только придёт, тут же погрузимся, и айда опять воевать.
Каковы успехи будут, следите за газетами, там будут сообщать о [Брянском] фронте, новостей у меня нет, вчера были у нас московские артисты Театра [имени] Станиславского и Немировича-Данченко, беседовал с ними после концерта о Москве и очень большое получил удовольствие. Правда, программа мне не понравилась, но за неимением гербовой можно писать и на простой.
Чувствую себя хорошо, здоров, очень хорошо отдохнул и телом и душой, да и нервы немножко успокоились. Выспался на славу. Почтальона сегодня ещё нет, и от вас уже давно нет писем, почему не пишете, пишите, как здоровье твоё и дочурки.
Вот всё, мои родненькие, о чём есть писать. Привет всем-всем. Будьте здоровы, целую вас крепко-крепко. Ваш Ефим.
«Сохрани мои письма…» Вып. 6. М., 2021. С. 261, 273.
Гершгорн Алексей (Алтер) Соломонович (1914–1985). Родился в городе Сатанове (ныне — в Хмельницкой области, Украина). Окончил еврейскую семилетку, позже — рабфак, Харьковский университет, защитил кандидатскую диссертацию.
Ушёл на фронт добровольцем, отказавшись от брони. В начале войны лейтенант А. С. Гершгорн командовал огневым взводом. Участвовал в боях под Харьковом весной-летом 1942 года, в Сталинградской битве, в освобождении Украины. Начальник разведки бригады, замначальника штаба 5-й отдельной истребительно-противотанковой артиллерийской бригады. Закончил войну в звании майора.
Две его сестры и два брата погибли в оккупации, брат Михаил был тяжело ранен на фронте. После войны А. С. Гершгорн работал заведующим кафедрой математики в одном из институтов Львова. Автор нескольких учебников по теории вероятности.
Копию части дневника передали сын автора — П. Г. Гершгорн и Д. М. Немировская (Израиль).
17 августа [1943 г.]
58 полк пострадал от бомбёжки. Не сделали ещё ни одного выстрела, а уже такие потери (до 60 человек и 10-15 машин). Наша авиация действует сильно, даже энергичнее немецкой. Хорошо, и не в пример прошлому, работают зенитчики. Противник сильно укрепился. Местность такова, что прорыв его линии обороны обойдётся дорого. Пока наше продвижение слабо.
«Сохрани мои письма…». Вып. 3. М., 2013. С. 157–158, 170.
Генкин Эфраим Исаакович (1919–1953). Родился в городе Рославле Смоленской губернии (ныне — Смоленской области). Окончил Институт тонкой химической технологии им. М. В. Ломоносова и Военную академию химической защиты им. К. А. Ворошилова.
В начале войны попал в окружение, воевал в партизанском отряде. С мая 1942 года занимал должность старшего помощника начальника химотдела 28-й армии. Участвовал в освобождении Польши, Литвы, Восточной Пруссии, Чехословакии. Награждён орденом Красной Звезды, медалями «За взятие Кёнигсберга» и «За взятие Берлина». Войну закончил в звании капитана.
Копия фронтового дневника и фотография переданы сыном Э. И. Генкина — М. Е. Генкиным (Москва).
17 августа 1944 г.
Сегодня день «больших событий»: во-первых, нас наконец выводят во 2-й эшелон. Это значит, что сегодня буду спать не под снарядами; во-вторых, получил и написал письма домой; это — хорошо. В-третьих, союзники высадились в южной Франции и как будто успешно наступают. Сколько разговоров об этом! Многие все надеются, что Берлин падёт с запада, а не через нашу кровь. По-моему, это наивно: до тех пор, пока Красная Армия не придёт в Берлин, — ничего не будет. Денди не выдержат немецкого огня и просто не сумеют перешагнуть через горы трупов, как сможет сделать русский человек.
Всё это «далекие материи». Мы своей задачи не выполнили. Только уложили ещё неск[олько] десятков людей. Хорошо, что есть такой термин: «презрение к смерти». Когда я это говорю, почему-то ассоциирует японец, вспарывающий себе живот. Нет — это не то. Это мы — русские солдаты — под бешеным огнем штурмующие гор. Ядув!!!