Хроника войны в письмах и дневниках. 23 июля 1941, 1942 и 1945 годов

Письма и дневниковые записи за другие даты

Продолжаем публикации в рамках проекта «Хроника войны в письмах и дневниках». При использовании текстов обязательна ссылка на наши сборники. Обращаем внимание, что в сборниках к публикуемым письмам даны дополнительные пояснения, сноски, комментарии и иллюстрации.

 

Братья Мостовы. С фронта вернулись только Лейба и Семён

Мостов Семён Пейсахович (1917–2007). Родился в городе Дрисса Витебской губернии (ныне — Республика Беларусь). В 1939 году направлен рядовым в 101-й понтонный батальон 101-й танковой дивизии.

Войну начал на Западном фронте в июле 1941-го года. В сентябре 1941 года — политрук роты, затем помощник начальника политотдела, комсорг полка, заместитель начальника по политической части 9-го гвардейского артиллерийского полка 283-й стрелковой дивизии 3-й армии 1-го Белорусского фронта. Воевал на Брянском фронте, освобождал Украину, Польшу, Восточную Пруссию. Закончил войну в Берлине. Гвардии майор. Награжден четырьмя орденами, дважды был ранен. Уволен в запас в феврале 1946 года. После войны жил в Москве. Впоследствии уехал в Израиль.

На фронт ушли пять братьев Мостовых: Семён, Шлёма, Хацкель, Илья, Лейба. В 1941 году Хацкель пропал без вести, Илья и Шлёма погибли.

Семён Мостов вёл дневники с начала войны и до января 1946 года.
Подлинник дневника передал сын — И. С. Мостов (Израиль).

23 июля 1941 г.

Участвовал в наступлении на десант, расположенный в Ярцево. Впервые в бою.

«Сохрани мои письма…». Вып. 3. М., 2013. С. 77–78.

 

Дачерман Гарри Моисеевич (1922–1941). Родился в Киеве, где проживал до призыва в 1940 году в Красную Армию. Срочную службу проходил в Эстонии. В 1941 году в должности командира отделения служил в 16-й Симбирской стрелковой дивизии им. В. И. Киквидзе — в одном из её батальонов, дислоцированных на острове Даго (ныне — Хийумаа, Эстонская Республика), и входивших в состав войск Северного укреплённого сектора Береговой обороны Балтийского района Краснознамённого Балтийского флота. Погиб в ходе боевых действий на острове 12–21 октября 1941 года. Официально признан пропавшим без вести в ноябре 1943 года.

Текст письма Г. М. Дачерман матери, Б. И. Кимельфельд-Дачерман, находившейся в Киеве, предоставил К. Б. Стрельбицкий (Москва).

23 июля 1941 г.

Дорогая мамочка!
Наконец получил возможность написать тебе ещё одно письмо. 2/VII я отправил тебе и тёте Мане письма, но не знаю, получили ли вы их? Каждую минуту я думаю о в[ас] всех. Ведь Киев теперь так недалеко от фронта, и в[ам], наверное, пришлось пережить немало тяжёлых часов. Как бы я хотел иметь хоть маленькую весточку от в[ас]!

Я так беспокоюсь о вашем здоровье и благополучии! Адрес мой я в[ам] сообщаю: ЭССР, о[стро]в Даго, г[ород] Кярдла, п[очтовый] я[щик №] 50. Попробуйте написать; не знаю, дойдёт ли, так как каждый день связь может быть прервана. Как бы мне хотелось [получить] хоть пару написанных вами строчек, не говоря же о в[ас] самих, ведь полтора месяца я не имел от в[ас] письма!

Я жив и здоров и нахожусь на о[стро]ве Даго. Мы здесь приготовили соответствующую встречу немецким гадам, которых ждём каждую минуту. Они <…> пытались сюда прорваться; но, как вы читали в газетах, их десантные корабли были потоплены. Они всё не унимаются, и чернокрылые интервенты по многу раз в день летают над нами. Вот сейчас, когда я пишу, появился самолёт, забила зенитная артиллерия.

Жизнь нашу представить в[ам] очень трудно. Я уже не помню то время, когда не то что раздевался, а снимал пояс с гранатами и патронами. Так с ними под боком и с винтовкой в обнимку [и сплю]. Мне кажется, что в помещении я просто не мог бы спать. От мира мы почти оторваны, газеты мы получаем на 3-5 день, радио слушаем день через день, а иногда — реже.

Теперь я — уже командир отделения, и, представьте, в отделении у меня люди старше меня на 5-8 лет, есть женатые с детьми; и я должен заботиться о них как о детях, думать, накормлены ли они, пуговицы [ли] пришиты, есть ли воротничок, но это мелочи. Я отвечаю за их жизнь, и жизнь каждого зависит от того, как я сумею руководить ими. Так что ответственность большая, к тому же можно ожидать выстрела из-за угла, но пока справляюсь, как говорит командование, неплохо.

Вот у меня и всё. Напиши подробно, что с дедушкой, как тётка, не удрал ли Виктор на фронт? Очень прошу тебя узнать, где Абраша и Алик. Не имею никакого понятия об их судьбе. В общем, напиши обо всём. С каким нетерпением я буду ждать твои письма! Передай мой самый горячий привет всем-всем! Целую много-много раз! Твой Гарри.

«Сохрани мои письма…». Вып. 3. М., 2013. С. 93–94.

 

Блюмкина Елизавета (Лея) Борисовна (1914 — ?). Родилась в городе Климовичи (ныне — в Могилёвской области, Республика Беларусь). В 1928 году поступила в вечернюю школу, где и познакомилась с будущим мужем — Евсеем Самуиловичем Бялым (1911–1981). Во время Великой Отечественной войны он был фотокорреспондентом газеты «На врага».

В 1931 году Е. Б. Блюмкина вступила в ряды ВКП(б). Работала в клубе ЦИК, позже возглавляла комиссию по борьбе с беспризорностью. Родители Блюмкиной погибли в 1941 году в Климовичах.

Письмо Е. Б. Блюмкиной родителям передано её племянником — Л. И. Бялым
(Москва).

23 июля 1941 г.

Здравствуйте, дорогие папочка и мамуся! Ваши письма получила по выходе из больницы. Не знаю, о чём раньше начать вам писать. Только вчера я вышла из больницы, болела очень тяжело дизентерией. Сейчас думаю, что как-нибудь выкарабкалась, и хочу быть здоровой, но сие от меня не зависит.

30-го июня призвали Евсея в действующую Красную Армию, а 18 июля [он] был отправлен на фронт защищать нашу родину, я даже не попрощалась с ним, ибо его в больницу не пропускали, и мы только обменялись письмами, что оставило осадок. Мы ведь так друг друга любим! Я, рискуя, выписалась из больницы со скандалом раньше, чтобы с ним попрощаться и проводить его, но он уже уехал.

Наша доблестная Красная Армия, в том числе и Евсей, отомстят и навсегда уничтожат гадину Гитлера и его прихлебателей, которые, навязав нам войну, хотели уничтожить нашу счастливую родину. Будем надеяться, что Евсей вернётся героем и с победой! Известие от него я уже имела, а письма, посланные им, я ещё не получала, думаю, что на днях получу.

Я ваше письмо читаю, и так хочется вас повидать и расцеловать ваши милые мне лица, это облегчило б мою боль и облегчило — вылечило — бы меня.

Милые вы мои, дорогие папочка и мамуся, напишите, что у вас там слышно и как вы там живёте. Как здоровье папочки и мамино. Что слышно у Давида и где его семья. Обо всём напишите. Передайте привет сердечный Анне Гранат. Целую её крепко и жду от неё пару слов-строчек о себе. Привет всем нашим родственникам и знакомым. Будьте здоровы, жду вашего письма с нетерпением. Ваша любящая вас Лиза. Евсей в письме просил передать вам его привет.

«Сохрани мои письма…». Вып. 1. М., 2007. 

 

Шмирин Моня (Меер) Самуилович (Шмульевич) (1921–1941). Родился в селе Доброе (ныне — в Николаевской области, Украина). С 1940 года — рядовой Красной Армии. Служил в городе Стрый (Западная Украина). Пропал без вести в районе Киева.
Письмо М. С. Шмирина передано его сестрой — Г. С. Шмириной-Беркович (США).

23 июля 1941 г.

Дорогие родители: мать, отец и милая сестричка Генечка!
Все мои милые дяди, тёти, сёстры и братья! Это пишу вам я — ваш сын, брат и племянник Моня. Сегодня 23 июля, т. е. пошёл второй месяц войны с этой подлюкой и мироедом.

Вы знаете лучше, чем я, ибо читаете газеты, слушаете радио и т. д. Мы тоже слушаем радио, читаем газеты, но редко. Недавно у нас выступал театр Южного фронта (ставили пьесу «Парень из нашего города»). Замечательная вещь. Мне и всем нам очень понравилось. <…>

В настоящее время нам немного спокойнее, хотя бы высыпаемся, едим плотно, веселимся, шутим и т. д. Нахожусь недалеко от Киева. Был в Киеве, но нельзя вам писать. Ходим мы только, пересекли весь город. Побывал ещё во многих местах Украины, писать о которых не полезно для меня и для вас вообще.

Ну, о себе. Раз пишу — все в порядке. Мне повезло, буду писать. <…>
Привет всем соседям, моим товарищам и приятелям.
Ваш Моня.
Целую (пишите!!!), Моня.

«Сохрани мои письма…». Вып. 1. М., 2007. 

 

Шварцман Матвей (Мордехай) Измайлович (1912–1943). Родился в селе Рыжановка Киевской губернии (ныне — Черкасской области, Украина). В 1937 году окончил Ростовский университет (ныне — Южный федеральный университет), был оставлен на кафедре физики, преподавал теорию механики и теоретическую физику.

В августе 1941 года вместе с женой, Раисой Михайловной Даниловой, эвакуировался в город Магнитогорск Челябинской области. Там 8 декабря 1941 год родился их сын Михаил. М. И. Шварцман работал доцентом в Магнитогорском горно-металлургическом институте (ныне — Магнитогорский государственный технический университет), готовился к защите кандидатской диссертации. В мае 1942 года призван в РККА. Рядовой. 19 января 1943 года погиб в районе города Старый Оскол. Захоронен в городе Острогожск Воронежской области.

Письма М. И. Шварцмана жене и сыну в Магнитогорск представляют собой сочетание письма и дневника. Копии писем и фотография переданы сыном — М. М. Шварцманом (Ростов-на-Дону).

23 июля 1942 г.

<…> Подробные сведения о внешнем мире я получил из нашей армейской газеты за 21/VII. Я жив, и мне хорошо. Мы лежим около своей огневой позиции. Я отдыхаю и имею возможность собраться с мыслями и написать письмо, а не случайные обрывки мимолётных мыслей.

Немцы притихли. После обычного грохота разрывов — необычайная тишина. Видно небо, густые волны созревающего хлеба, травы. Всё то, что принималось как данное, не думая, как это прекрасно и как трудно не иметь времени взглянуть, вернее, заметить всё это, а тем более потерять. Мне хорошо потому, что я теперь отдыхаю и высыпаюсь.

В бездарном Челябинске мы проводили дни в совершенно бестолковой работе, нудном стоянии, и ночью, только изредка, могли прилечь заснуть, чтобы через мгновение услышать возглас: подъём, тревога. Выбегая под крики начальников и их приживалок (это спец[иальная] разновидность подхалимов, везде очень распространённая), мы стояли по 4–5 часов, пока наши руководители безуспешно, с большими усилиями упражнялись в счёте до 100, помогая себе бессмысленным нагромождением ругательств. Иногда нас вели за 10–15 км в баню, тоже почему-то ночью. Там мы ждали утра, а затем быстро размазывали на себе грязь и опять шли, падая от бессонницы. Я вряд ли смогу вспомнить всё пережитое в Челябинске. Я пережил всё то, что может придумать примитивный, никогда не думающий человек, эти безграмотные тыловые герои.

Здесь, на фронте, люди чище, благороднее. Если шальная пуля, осколок, мина или авиабомба не выведет из строя, а это зависит в большей степени от самого бойца, то можно спокойно сидеть в окопе или в тихие дни лежать на траве около него. Не видя никого подле себя, не мучая себя никакими тревогами о возможных нарушителях покоя, которые находятся от тебя далеко. Вот почему я отдыхаю.

Единственный труд — пока мы не ведём активных действий и лежим в обороне — это дежурство, чистка оружия, ходить за водой и за обедом. Обед очень вкусный, но его мало. Ох, какую я пью воду — из луж и с удовольствием. Если б кто-нибудь рассказывал, я не поверил бы.

«Сохрани мои письма…». Вып. 6. М., 2021. С. 163, 168.

 

Полуянов Иван Михайлович (1905–1972). Родился в селе Нижние Деревеньки Курской губернии (ныне — Курской области). До войны проживал в городе Льгов Курской области с женой Татьяной Павловной Эвельсон и детьми —
Александром (1936 г. р.) и Ольгой (1940 г. р.). Работал бухгалтером.

Ушёл на фронт в первые дни войны. Контуженным попал в плен, четыре года провёл в лагерях военнопленных и был
освобождён в апреле 1945 года войсками союзников. По возвращении в Льгов работал слесарем. Жена и дети И. М. Полуянова находились в оккупации с 27 октября 1941 года по 3 марта 1943 года — перенесли голод, тиф, постоянную угрозу расстрела.

Письмо И. М. Полуянова передано сыном —  А. И. Полуяновым (Израиль).

23 июля 1945 г.

Всем моим родным, пережившим страшное время фашистского нашествия и оставшимся в живых.

Здравствуйте!

Волей несчастной судьбы я очутился в немецком плену и пережил четыре ужасных года фашистской каторги. Много раз я заглядывал смерти в глаза, но всё же остался цел и невредим.
8 апреля с[его] г[ода] я был освобождён американскими войсками под Ганновером. Здесь в последний раз я случайно уцелел от смерти, так как пришедшие на два часа ранее колонны военнопленных, достигшие Ганновера, были загнаны в подземелье фашистами и там уничтожены взрывом. Погибло, по рассказам, около 20 тысяч человек.

5 июня прибыл на территорию, занятую нашими войскам. Пробыл некоторое время в лагерях, недавно попал на работу в подсобное хозяйство гарнизона гор. Бранденбурга (67 км от Берлина), где в настоящее время и работаю. Чувствую себя прекрасно, несмотря на горячее время уборочной кампании. Вместе со мной работает Фёдор Сумченко, с которым я работал в последнем лагере. В 1934–1935 гг. мы вместе с ним работали в редакции.

В разное время и в разных лагерях я встретил льговских товарищей по несчастью, как то:
1. Саглаева Никиф[ора] Стеф[ановича] из гор. Льгова, у. Непиющего д. 43
2. Сапожника Гугульского из Льгова
3. Кирина Вас[илия] Андр[еевича] из села Дарнино
4. Ливенцова Степ[ана] Зах[аровича] и Полхова Андрея Мих[айловича] [далее неразборчиво — Сост.]

Где они теперь — не знаю. Пишите мне, кто остался в живых. Особенно я боюсь за жену и детей. Если они не эвакуировались при приближении немцев, то я считаю их погибшими от рук фашистов, поголовно уничтожавших людей еврейского происхождения.
Да и отец, и особенно мать, также могли не пережить пронесшегося урагана войны.

С приветом, ваш Иван.
Адрес: почтово-полевая станция № 52304
Подсобное хозяйство — Полуянову Ив[ану] Мих[айловичу]

[Далее — надпись мелким почерком по краю письма]
Из ближайших лагерей освобождённых русских начали отправлять на родину. Надо полагать, что в скором времени отправят и нас. Транспорт страшно перегружен. Работает только одна железная дорога, остальные испорчены немцами при отступлении.

«Сохрани мои письма…» Вып. 4. М., 2016. С. 263–264.