Письма и дневниковые записи за другие даты
Продолжаем публикации в рамках проекта «Хроника войны в письмах и дневниках». При использовании текстов обязательна ссылка на наши сборники. Обращаем внимание, что в сборниках к публикуемым письмам даны дополнительные пояснения, сноски, комментарии и иллюстрации.
Ревзин Вилен Борисович (1925–1943). Родился в Смоленске. Сын кадрового военного Бориса Израилевича Ревзина (1902–1971). В начале войны эвакуирован с матерью, Марией Моисеевной Гуревич, сестрой Асей и няней Зоей Ивановной Ермаковой в город Алма-Ату КазССР (ныне — Республика Казахстан). Родственники по отцовской линии — бабушка Анна и тётя Зинаида — не смогли уехать и погибли в оккупации. В. Б. Ревзин призван 10 февраля 1943 года Сарыагачским РВК Южно-Казахстанской (ныне — Туркестанской) области. Проходил подготовку в Ташкентском пехотном училище им. Ленина. Рядовой. Признан пропавшим без вести в октябре 1943 года.
Письмо В. Б. Ревзина адресовано отцу на станцию Нахабино Московской области, где он проходил переподготовку.
Копия письма и фотография переданы внучатой племянницей В. Б. Ревзина — Е. А. Василенко (Москва).
31 июля 1941 г. [Ташкент]
Здравствуй, дорогой папа!
Сегодня получил твою открытку и письмо от 11.07.1943 г. У меня всё идёт по-прежнему. Жара сейчас стоит жуткая. Просто жжёт огнём. Вечером душно, если минут двадцать не погуляешь после отбоя, не уснёшь никак. Но переношу неплохо; никаких болей, только усиленно потею, особенно на классных занятиях, да иногда сонное настроение, с которым приходится усиленно бороться.
Здесь осталось только три человека из Капланбека. Мы неплохо живём друг с другом. Алёша уехал с частью в десятых числах июля в Семипалатинск, но ещё ничего от него нет. Он ничего не знал о своем отце и брате. Они из Ташкента уехали, сразу, как он приехал в лагеря, он писал им наугад в один колхоз, куда они хотели переехать. Они письма его получили, приезжали к нему в Ташкент, а он был уже в лагерях и ни разу их не видел; писем же ему не писали. 25 июля в воскресенье они приехали в лагерь, и я, встречая маму, увидел их. Они дали мне свой адрес. И я теперь [должен] дождаться письма от Алеши.
25-го мама приезжала с Асей. Живут ничего. Правда, мука́ уже кончилась, есть ещё немного зерна чёрного ячменя. На огородах, говорят, дела неплохие. У мамы только кукуруза заливается ненормально (поливают люцерну и залили огороды), но, может быть, и у неё что-нибудь получится. Винограду тоже покушают, как и в прошлом году. Ася усиленно читает художественную литературу. Получил письмо от Гриши. Пишет, что работает как полагается, в том месте, где воевал Ал[ександр] Невский.
Ну, что ещё писать: сегодня на занятиях по тактике за отличные действия в наступлении в качестве 2 номера пулемётчика получил благодарность с четырьмя [другими] курсантами от командира взвода (не нашего, правда, довольно строгого и хорошего командира, наш заболел, нас передали другому взводу). Теперь опять взялся за художественную литературу. Прочёл «Войну» Эренбурга, читаю «Крестьяне» Бальзака. Читаю всего несколько дней. Сейчас каждый день читаю сводки [Сов]информбюро, принимаемые по радио. Сейчас хорошие вещи передают. Италия взволновалась. Она, всё-таки, самый сильный союзник Германии, которой теперь будет ещё хуже. Будем ждать новостей.
Ну, желаю тебе здоровья, бодрости, и больших успехов в твоей учёбе. Ещё раз будь здоров. С курсантским приветом. Твой Виля.
«Сохрани мои письма…». Вып. 5, 2019. С. 162, 166–167.
Подрабинек Рувим Абрамович (1920–1992). Родился в Кишинёве. С 1924 году семья жила в городе Льеж (Бельгия), в 1929 году переехала в Москву. В 1938 году глава семьи был арестован и расстрелян по обвинению в шпионаже (посмертно реабилитирован в 1956 году).
Рувим окончил техникум, работал на Центральном телеграфе в отделе зарубежной связи. После ареста отца устроился водителем «скорой помощи». В начале войны уехал в эвакуацию в Ташкент с матерью, Клавдией Павловной (Хаей Пинхосовной) Зонис (1898–1971), сёстрами Тэмой (род. 1923) и Надеждой (1930–2020). Их дом в Москве был уничтожен во время одного из авианалётов.
Из-за перенесённого тифа Рувим был признан негодным к службе, однако в 1942 году ушёл на фронт добровольцем. В начале 1943 года — стрелок в 162-й стрелковой дивизии, затем зачислен в 548-й отдельный батальон связи той же дивизии. На фронте вновь тяжело заболел. После выздоровления направлен водителем в 57-й автомобильный полк. Осенью 1944 года служил в автомобильном управлении штаба Центрального фронта. В 1945 году — водитель в особом отделе НКВД. Рядовой. Награждён медалями «За боевые заслуги» (1945), «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина». В Берлине встречался с местной жительницей Рут Эхейм, их роман отражён в послевоенной переписке.
В 1946–1947 гг. — водитель посольства СССР в Варшаве. В 1953 году окончил геологический факультет МГУ, работал в экспедициях. В 1980-е годы организовал совет ветеранов 162-й стрелковой дивизии. Стоял у истоков Общества «Мемориал».
Старший Брат Рувима — Пинхос Абрамович Подрабинек (1918–2002) — участник войны, известный врач, учёный и правозащитник.
Письма Р. А. Подрабинека адресованы родным в эвакуацию.
Копии писем и фотографии переданы сыном Р. А. Подрабинека — М. Р. Подрабинеком (Москва).
31 июля 1943 г. Острог — Ровно
Дорогие мои. Как видите, я вас не забываю.
Сейчас нахожусь на одной станции (не интересуюсь даже её названием) в Зап[адной] Укр[аине], не доезжая Ровно 25 км, передо мной расстилается прекрасный вид: вдали километров за 15 чернеет лес, и ближе тоже отдельными местами леса; вперемешку чередуются различные поля злаков-хлебов: пшеница, рожь, просо, ячмень, жито — местами уже выкошено, и, как юрты, в поле расставлены копна; далеко видна деревенька из белых опрятных украинских домишек, небо то и дело прорезывает молния, и в открытую дверь вагона льёт дождь — он шумит так, что слышно только его, но это не дождь, это настоящая летняя гроза, и как всякому проявлению природы, я этой грозой доволен, потому что она наконец разнообразила жаркие три дня, в течение которых мы стоим в загоне на этой станции.
Вчера ходил гулять в поле за трофеями и принёс молодой картошки, зелёного лука, причём нести было довольно-таки тяжело, так как перед этим так наелся вишней, что с трудом сполз с дерева.
Так что, как видите, я на эту поездку жаловаться не могу. Больше того, если в той поездке я отвечал целиком за транспорт, то в этом транспорте я даже не в составе команды, а еду <…> в управл[ение] фронта, и в вагоне я в качестве пассажира. Так что эта поездка для меня сущий курорт по сравнению с Москвой — ни забот, ни тягот, если не считать готовку пищи. Телеграфа здесь нет, и если один лётчик, которому я поручил дать телеграмму, не забудет, то моё поздравление придёт в срок.
Целую, Ваш Рива.
«Сохрани мои письма…». Вып. 6. М, 2021. С. 240, 253.
Френкель Ефим Лазаревич (1901–1943). Родился в городе Конотопе Черниговской губернии (ныне — Сумской области, Украина). Участник Гражданской войны. Работал на авиазаводе в Москве. Перед войной был осуждён, наказание отбывал в городе Рыбинске Ярославской области.
В Красной Армии с декабря 1942 года. Воевал на Брянском и Западном фронтах. Награждён орденом Красной Звезды (1943). В октябре 1943 года старший сержант, командир пулемётного расчёта 1262-го стрелкового полка 380-й стрелковой дивизии Е. Л. Френкель пропал без вести.
Письма Е. Л. Френкеля адресованы жене, Песе Ароновне (1900–1971), и дочери Татьяне (род. 1930) в эвакуацию в Арзамас, затем в Москву.
Копии писем и фотография переданы правнуком Е. Л. Френкеля — О. М. Скапенкером (Москва).
31 июля 1943 г.
Мои родные!
Сегодня перед вечером приду на почту, это примерно километров 5–6, и получу письма для всей роты, думаю, что и мне от вас много писем есть, ибо более 3 недель не получаю.
Идёт большой дождь, а я сижу в лесу под палаткой и пишу это письмо, а дождь мне нипочём, вот уже несколько дней на отдыхе, и чувствую себя очень хорошо. Готовим вкусные обеды и целые дни спим. Здоровье хорошее, настроение тоже, отдохнём и опять начнём гнать немца. Последние дни здесь дожди, и население не может убирать урожай, а он здесь очень хороший, а картошечка прямо на диво, кушать будет чего.
Новостей нет. Соседи наши гонят немца, а на днях и наша очередь настанет. Поспело командование снять [с меня] судимость, на днях получу и вам эту бумажку вышлю, кроме того, вероятно, получу правительственную награду. На нас, 5 человек из расчёта, послали, днями пришлют. Вот все новости, какие у меня есть, что нового у вас? Как твоё здоровье, как здоровье доченьки?
Что вообще нового в Москве? Как Циля, дети? Всё подробно мне напишите. Привет всем. Будьте здоровы. Целую вас крепко-крепко, ваш Ефим.
«Сохрани мои письма…» Вып. 6. М., 2021. С. 261, 266.
Орлов Борис (Борух) Александрович (Абрамович) (1909–1974). Родился в городе Миргороде Полтавской губернии (ныне — Полтавской области, Украина), где начал трудовую деятельность на табачной фабрике. Затем жил в Харькове (с перерывами на службу в РККА в 1931–1934 гг. и участие в Советско-финляндской войне). Работал на Харьковском паровозостроительном заводе им. Коминтерна (ныне — Харьковский завод транспортного машиностроения имени В. А. Малышева), затем руководил артелью и фабрикой по производству мебели «Коопреммебель».
Снова призван в РККА в июне 1941 г. Попал в плен. По воспоминаниям Б. А. Орлова, его спас от смерти немецкий врач, который «не заметил», что перед ним еврей. В дальнейшем Боруху Абрамовичу Орлову удалось бежать и скрываться на оккупированной территории до мая 1942 года, когда он перешел линию фронта. Был направлен в штрафную часть за пребывание в плену, «смыл вину кровью». Далее воевал под именем Бориса Александровича Орлова, значился в документах русским, оставался членом ВКП(б). В 1943 г. был трижды ранен, в августе 1943 года ошибочно признан убитым, родным была отправлена «похоронка». Родственники считали его погибшим до весны 1944 года. Б. А. Орлов воевал на 2-м Украинском и 1-м Украинском фронтах. Освобождал Молдавию и Румынию. Старшина 49-го стрелкового полка 50-й стрелковой дивизии. Вновь ранен 21 апреля 1945 году в Германии, после выздоровления демобилизован. Награждён орденом Отечественной войны II степени (1945). После войны жил в Харькове.
Письма Б. А. Орлова адресованы сестре-близнецу — Берте Абрамовне Орловой (1909–1986) в Харьков, куда она вернулась после освобождения города. Благодаря сестре Б. А. Орлову удалось восстановить связь с семьёй и подтвердить, что он жив. В письмах Б. А. Орлова упомянуты: жена — Мария (Маня) Абрамовна Бейлина, сын — Ян (1935 г. р.) и дочь — Алла (1938 г. р.), которые жили в эвакуации в городе Ленинске Андижанской области УзССР (ныне — Асака, Республика Узбекистан). В 1944 г. они вернулись в Харьков.
Письма и фотографии Б. А. Орлова были переданы вдовой сына Б. А. Орлова — И. Орловой (Нью-Йорк, США) в Коллекцию военных писем Л. Смиловицкого Архива Центра диаспоры Тель-Авивского университета. Копии документов предоставлены для публикации Л. Смиловицким (Израиль).
31 июля 1944 г.
Дорогая Бетя!
Сегодня получил два твоих письма. На днях я рылся в твоих старых письмах и нашёл в твоём давнем письме один вопрос, на который не дал тебе ответа. Между прочим, в письме от 12.7 ты его напоминаешь. Ты пишешь в адресе «Борису Александр.» и, конечно, не подозреваешь, что этот «Александр.» для меня всё равно, что петля на шее. Не от хорошей жизни затеял я с ним знакомство. Трудно описать сейчас всю нахлынувшую бурю гнева и тоски за все муки, которые я принял от людей, в поддержке которых я нуждался, и к которым пришел как брат. Не знаю, поймёшь ли ты меня. Говорят, тоску и гнев определяют по глазам. Но их невозможно вместить в какую-то ёмкость, хотя они исходят из маленьких глаз.
Я очень хочу видеться с тобой, чтобы ты могла увидеть, и выслушала, и поняла, и определила, т. к. это дело совести, а в вопросах совести мне не к кому обратиться, кроме как к тебе. Ты спрашиваешь — не я ли писал «Записки артиллериста»? Нет, я артиллеристом не был и записок не составлял. Но войну я узнал хорошо, когда был в штрафной [роте] и по нескольку раз в день поднимался в атаку.
Пока научился ходить, как полагается, т. е. я шёл и видел, как идут другие бойцы (а до этого я не видел людей и сам себя не чувствовал). Потом я продолжительное время был разведчиком и также немало потрудился, пока приучил свой организм держать покрепче сердце, чтобы оно не ускользало в пятки. Но и в первые дни войны, как только я попал на фронт, я также не был трусливее других, во всяком случае, в бою руки у меня не дрожали, и в панику не бросался.
В 1941 г. я однажды попал в неловкое положение. Я один очутился перед ротой немцев. Я не сомневался, что они меня в лучшем случае расстреляют, но в последнюю секунду я решил схитрить и прикинулся убитым, и хорошо помню, что спокойно выдержал эту сценку. Меня обшарили и ушли. Всё это я говорю к тому, чтобы ты поняла меня — я не был трусом. А ведь таких, как я, очень много, и всё же я вынужден был накинуть эту петлю на шею. Теперь надеюсь, что после фамилии ты просто поставишь инициалы, и это[го] будет достаточно. Получив твоё письмо, я буду знать, что ты думаешь так, как думаю я, и простит меня отец родной за внешнее искажение. Не знаю, может быть, у меня слишком болезненное настроение, но ведь печально, когда в таком деле, когда человек отдаёт для своего государства самое ценное — жизнь — и в этих условиях приходится отказываться от самого себя.
Уверен, что ты понимаешь всё, о чем я тебе не досказал. Однако, надеюсь, что всё это пройдёт, как только кончится это великое несчастье народов, населяющих земной шар.
На этом будь здорова. Привет всем. Твой Боря.
«Сохрани мои письма…». Вып. 5. М., 2019. С. 307–308, 312–314.
Эйдельман Яков Гаврилович (Габриэлевич) (1919–1944). Родился в городе Уфе Башкирской АССР (ныне — Республика Башкортостан). В 1923 году с семьёй переехал в Москву. В 1937 году окончил десять классов, в 1938 году поступил на экономический факультет МИИС (ныне — МТУСИ). Там был инструктором ПВХО, председателем боксёрской секции.
Призван в РККА в августе 1941 года, однако уже осенью, согласно приказу Наркомата обороны, возвращён в МИИС, зачислен на
отдельный военный факультет связи и вместе с ним эвакуирован в город Ташкент УзССР (ныне — Республика Узбекистан). В октябре 1942 года лейтенант Я. Г. Эйдельман — командир роты связи 804-го стрелкового полка 229-й стрелковой дивизии. С февраля 1943 года — командир взвода связи в том же подразделении. Воевал на Волховском, затем Ленинградском и 3-м Прибалтийском фронтах. Легко ранен 3 августа 1944 года. Спустя двое суток был тяжело ранен, умер 7 августа 1944 года. Похоронен на территории санатория в городе Балви ЛатвССР (ныне — Латвийская Республика). В 1973 году на месте погребения была установлена именная могильная плита. Награждён орденом Красной Звезды (посмертно) и медалью «За боевые заслуги» (1944).
Родители Я. Г. Эйдельмана — Гавриил Матвеевич (Мордухович) (1878–1942) и Минна Яковлевна (1887–1943) — умерли в эвакуации в городе Молотов (ныне — Пермь). С ними находились сестра Я. Г. Эйдельмана — Дора (Двойра) Эйдельман (1915–1985), её муж — Борис Михайлович Сарычев (1904–1961) и их сын — Сергей (1936 г. р.). До декабря 1943 года сестра работала в Молотове санитарным врачом, её муж — инженером-электриком, затем они вернулись в Москву.
Письмо Я. Г. Эйдельмана адресовано сестре и её мужу в Москву.
Копии писем и фотографии переданы племянником Я. Г. Эйдельмана — С. Б. Эйдельманом (Москва).
31 июля 1944 г.
[продолжение письма от 30 июля — Сост.]
Всё продвигаемся вперёд на запад, даже не успеваю в один день письмо написать. Погоды стоят замечательные, но ночи холодноватые. У меня пока всё в порядке. Интересно, бывает ли у вас Марк Полян, Если его увидите, передайте, чтобы черкнул пару строк. Он теперь совсем большой, скоро, очевидно, окончит институт. Это до некоторой степени завидно. Но ничего. Постараюсь упущенное наверстать.
С Олей переписываюсь регулярно. Нет смысла терять с нею дружбы, ведь почти все юношеские годы мы провели вместе. Интересно, что она из себя сейчас представляет. Наверное, стала мадмуазель, что и не подойдёшь. Да, скорей бы возвратиться в родной дом. Всё, очевидно, сильно изменились, а я, как видно, мне не суждено измениться, остался, по-моему, таким же, каким и был.
Ну, пока всего хорошего. Жду ваших писем.
С приветом, Ваш Як.
«Сохрани мои письма…». Вып. 5. М., 2019. С. 323–324.