«Особенно удивляло то, — рассказывала мне ветеран труда Лидия Григорьевна Замятина, — что фашистские пособники жили рядом с нами. Трудились и ничем не выдавали своё внутреннее зло на окружающих их земляков.
Мой папа Григорий Мартынович Пыткин был бригадиром в Калниболотской МТС. В его бригаде работал станичник Прокопенко. Когда началась война, папу призвали на фронт, а Прокопенко каким-то образом остался в станице. А с приходом немцев начал с ними сотрудничать, да так активно, что от него прятались все местные жители.
Незадолго до начала оккупации в нашу станицу прибыли беженцы из Ленинграда. Как они оказались в Калниболотской, я не знаю (мне тогда было всего лишь шесть лет), но хорошо помню, что их было много. В основном это были евреи. Невдалеке от нас в стареньком домике жили четыре сестры (одну мы звали тётя Сарра) и брат.
Хорошо помню и одного тринадцатилетнего мальчика. Он дружил с моим братом Володей. Часто бывал у нас в гостях. Нередко ночевал. Он был очень красивый и приветливый. Нам с сестрой юный беженец очень нравился. Мы все вместе с удовольствием играли.
Володя и этот паренёк работали прицепщиками в третьей бригаде колхоза «Большевик». Там же трудилась и тётя Сарра и многие эвакуированные. Тётя Сарра работала поваром. Она мастерски готовила еду для большого количества колхозников. А когда мы приходили к ней домой в гости, она угощала нас вкуснейшей выпечкой. Доброй была эта женщина, гостеприимной. Да и остальные беженцы отличались высокой культурой. Дружно жили со станичниками.
Многие из них имели прекрасное образование, хорошо одевались. Но оказавшись в станице, они вместе с колхозниками работали и в полеводстве, и в животноводстве.
Володя и его ленинградский друг часто трудились в ночную смену. В конце лета было уже прохладно по ночам. И мама купила для Володи фуфайку. Он с удовольствием её носил. Но однажды ночью скинул её, и она незаметно упала с плуга. Он обратил на это внимание только спустя некоторое время. Расстроился. Попытался вместе со своим другом её найти. Но, побродив в потёмках по вспаханному полю, они продолжили работу».
Когда пришли немцы, работы в местных колхозах не приостановились. Наоборот, немцы пытались заставить колхозников трудиться и дольше, и с полной отдачей сил.
Однажды в третьей бригаде колхоза «Большевик» местный житель сообщил о том, что немцы хотят собрать всех евреев и уничтожить их. В это не верилось, хотя многие уже слышали об их варварских злодеяниях.
А когда местные колхозники узнали о дне проведения фашистами этой операции, еврейского паренька спрятали.
«Володя знал об этом,- вспоминала Лидия Григорьевна.- Ему стало жалко друга. Он пошёл вечером в бригаду и привёл паренька к нам домой. Мама испугалась. Начала Володе объяснять, что из-за еврея может пострадать вся семья. Но Володю невозможно было переубедить в правильности его решения. Тогда мама открыла чердак, и юный беженец спрятался там. Мы успокоились и за его, и за наши судьбы.
Утром мама и наш брат ушли в бригаду. Мы с сестрой оставались дома. Неожиданно к нашему двору подъехали какие-то люди. Среди них оказался и местный полицай Прокопенко. Они ворвались в дом, нас с сестрой выпроводили к соседям Дударям, и начали рыскать по двору и дому. Соседка понаблюдала незаметно за ними и спрятала нас в своём доме. Вдруг раздался пронзительный крик. Мы поняли, что они нашли нашего друга. Паренька увезли. А через время мы услышали, что его вместе с другими беженцами расстреляли.
Володя, узнав об этом, упал на кровать и плакал навзрыд. Мама и мы тоже плакали. Все наши соседи восприняли как своё горе гибель несчастных людей.
В это время в нашем доме снова появился фашистский приспешник Прокопенко. Он начал ругать маму за то, что она спрятала беженца. «Скажи, Тихоновна, спасибо, — кричал он,- что я работал с твоим мужем. Если бы не это обстоятельство, то и тебя, и твоих детей расстреляли вместе с евреями». И приказал маме, чтобы она никогда больше не прятала беженцев»
О трагической судьбе жителей из Ленинграда, оказавшихся в годы Великой Отечественной войны в станице Калниболотской мне рассказывали ещё в советское время живые свидетели тех событий. 12 мужчин, 24 женщины и 12 детей фашисты расстреляли в Войсковом саду, много беженцев они отправили в Белоглинское гестапо и там уничтожили.
Виновными в их истреблении были станичный казачий атаман Григорий Александрович Рыков, начальник полиции Герасим Сельверстович Прокопенко и другие предатели (Иван Латыш, Ефим Мордик, Николай Отрошко). Это они, прогибая спины перед фашистами, рыскали по станице Калниболотской, обшаривали каждый дом, каждый сарай, разыскивая там ни в чём не виноватых людей. Доставляли их к местам расстрелов и принимали в них участие.
Калниболотская районная газета «Колхозный труд» 18 сентября 1943 года писала: «Десятки женщин, детей и мужчин мирного безоруженного населения гитлеровцы превратили в свои жертвы. Вшивая грабь — армия и продажные шкуры предатели и изменники родины тянулись перед немецкими властями, вылизывая им грязные места, старались быть в угоде немцам, делали всё, что только прикажут».
Фамилии этих подонков по непонятным причинам вымарывались из актов злодеяний фашистов. Но они сохранились и в памяти народной, и в архивных документах.
Их сурово и справедливо осудил военный трибунал. Многие их близкие родственники, боясь народного гнева, вынуждены были покинуть навсегда Калниболотскую.
Вспоминая об этой трагедии ленинградских беженцев, мои собеседники просили рассказать о ней в газетах, чтобы новые поколения знали, чем опасен фашизм.