«Есть у меня в Минске не громкий и щемящий долг — я иду к «Яме». К людям — взрослым и совсем деткам, у которых нет ничего: ни дома, ни одежды, ни вещей, ни будущего… Только скрипка в руках у идущего последним музыканта.
Есть лишь несколько драгоценных, последних мгновений жизни, в которых они застыли навсегда, обнажившись перед вечностью.»