Где убивали людей Уже несколько лет работники музея «Евреи в Латвии» создают «карту» массовых расстрелов евреев на территории нашего государства в годы Второй мировой войны. О том, каким образом ведется эта работа, корреспонденту «Часу» рассказал директор музея Илья Ленский. 230 страшных мест на карте Латвии Выписка из архивных документов. Вступление в тему Хочу сразу попросить прощения за то, что о многих страшных вещах и событиях я буду говорить сухо, обыденно, неэмоционально. Мой собеседник Илья тоже очень редко давал волю эмоциям. И это понятно. Не может сердце так часто разрываться, не железное оно… …16 августа в поселке Пампали Салдусского уезда на стене здания местной аптеки работниками музея «Евреи в Латвии» была торжественно открыта последняя на сегодняшний день мемориальная плита в память о расстрелянных здесь в годы фашистской оккупации трех евреях — сельского аптекаря, его жены и провизора. Местные полицаи пришли за ними ночью, отвели к реке и там же на берегу расстреляли и закопали. — Этот случай несколько нетипичен, — говорит Илья. — Он произошел в сентябре 1941 года, а к сентябрю в латвийской провинции живых евреев практически уже не осталось. А тут — маленькая аптека… Аптекарь и провизор — всем жителям они нужны, зубы болят у всех, даже у полицейского… Евреи-врачи имели шанс прожить немножко дольше… Но, к сожалению, финал всегда был один. Я прошу Илью показать «карту» расстрелов. — Название проекта — «Карта» — несколько условное, хотя при необходимости ее можно в течение одного дня сделать. Ведь практически в любом населенном пункте Латвии можно поставить флажок или звездочку. Она, конечно, существует, но содержится в виде анкет, в которых отмечены координаты объекта, по возможности — обстоятельства расстрела. То, что кто-то ухаживает за этим участком, мы тоже отмечаем. Как выяснилось, немало мест, где нет ни знака, ни памятника. Только люди хранят память о происходившем… В Вецбебрене — это в Айзкраукльском районе, есть место, где расстреляли две еврейские семьи. Там каждый лесник передавал другому леснику, сменяющему его на этом посту, информацию о том, что «вот здесь, в этом месте, полицаи расстреляли евреев, вот так и так это произошло»… Вот как мы формулируем, что такое «Карта»: это долгосрочный проект по опознанию, поиску и увековечиванию мест памяти жертв Холокоста. Мы хотим разыскать и обозначить абсолютно все места расстрелов евреев на территории Латвии. На данный момент в нашей картотеке содержатся материалы приблизительно о 230 таких местах, начиная от тех, где были убиты один-два человека, и заканчивая общеизвестными массовыми расстрелами, такими как на Румбуле, в Бикерниеки, в Шкеде… …Начал эту работу музей «Евреи в Латвии» по собственной инициативе, заручился моральной и материальной поддержкой Совета еврейских общин Латвии, в прошлом году даже получил деньги из европейского фонда на установку памятных камней… Денег на проект надо не очень-то и много, но они — нужны, потому что кроме чисто изыскательской работы в архивах постоянно происходят поездки в глубинку, встречи с местными жителями… — Сегодня мы находимся на середине пути: из упомянутых 230 мест примерно 80 были отмечены памятными знаками еще в советское время, около 50 мест отметили мемориальными камнями или табличками уже мы. Остается около ста мест, которые еще ждут своего часа… Технология работы над памятью — Как мы работаем? Расскажу на примере… Есть, например, архивные материалы Чрезвычайной государственной комиссии, которая была создана уже в 1943 году при Верховном Совете СССР по расследованию преступлений немецко-фашистских захватчиков. В каждом населенном пункте по мере освобождения территории члены комиссии собирали информацию и расследовали преступления фашизма, в том числе и в отношении евреев. Только в одной Латвии порядка 50 000 людей дали ей свидетельские показания… Вот в одном таком архивном документе мы нашли цифру — 60 человек еврейской национальности расстреляны в местечке Царникава. Больше ничего об этом расстреле не было известно. Мы звоним в инспекцию памятников, узнаем, стоит ли в Царникаве соответствующий памятник или памятный знак. Нет, отвечают. Звоним в городскую думу. Они говорят: «У нас нет никакой информации». Тогда мы просим навести справки и, если это возможно, повесить объявление, может, кто-то из местных жителей что-нибудь сможет сообщить. И вскоре выясняется, что есть свидетельница тех событий… Приезжаем в указанное место. Дама рассказывает: дом ее стоял на опушке леса. С вечера местные полицейские зашли к ней и потребовали лопаты. А утром, когда она гнала коров, заметила, как привезли на грузовиках людей, видела, как к месту расстрела вели еврейскую семью, которую она знала. Как расстреливали, она не видела — убежала. На месте расстрела евреев в Царникаве яма видна до сих пор. Эксгумация останков проводится в нашем проекте крайне редко. Ведь в большинстве случаев в советские годы уже проводились перезахоронения. Мы проверяем факты по другим источникам и, если ничего не противоречит полученным свидетельствам, найденное место отмечаем табличкой — для себя. Чтобы в следующий раз снова не плутать по лесу. Потом начинаем переговоры с самоуправлением, можно ли тут поставить мемориальный знак. Это очень длительный процесс, особенно что касается составления текста. Это дело ответственное. Человек прочитает: «Здесь было расстреляно 60 евреев», и это останется в его памяти. А когда мемориальный камень или плита установлены, работники музея проводят церемонию открытия. «Это очень важно, чтобы камень не просто стоял, чтобы люди знали, что это». — Очень часто новая точка на нашей карте появляется вроде бы случайно: едешь в провинцию на поиски одного места расстрела, а в итоге находишь другое. Так произошло в Дагде. Приехали, встретились с одной женщиной, которая сообщила о захоронениях, нам уже известных. Разочарования не было — все равно съездили не зря, так как нашли еще одно подтверждение нанесенному на «карту» месту расстрела. И вдруг совершенно неожиданно выясняется: есть в Дагде еще одно такое место! Сегодня там, на берегу реки, очистные сооружения. А в 40-е стоял домик, в котором жил местный аптекарь по фамилии Гордон. Полицаи застрелили его прямо на пороге дома. Есть женщина, которая отчетливо помнит окровавленное тело на крыльце. Очень много разных историй… И мы стараемся все точно зафиксировать. Потому что за каждой цифрой — человек. …Каждый год работники музея «Евреи в Латвии» устанавливают от 20 до 30 мемориальных камней. Часто на открытие этих памятных знаков приходят люди, которые также что-то помнят о расстрелах евреев или сами что-то видели… — Мы делаем работу, которая, вероятно, никогда не будет полностью завершена. К нам постоянно приходят и звонят люди, которые говорят: «Я почти семьдесят лет молчал, но сейчас хочу рассказать». И всплывают новые подробности, находятся новые места расстрелов… Но все, я думаю, никогда не будут найдены. Ведь людей, которые могут что-то рассказать и показать, с каждым годом становится все меньше… Один человек — индивидуальность. Два человека — статистика? — Илья, напомните, пожалуйста, сколько, по вашим данным, евреев было расстреляно в Латвии в годы фашистской оккупации? — Обычно мы называем цифру от 75 до 80 тысяч. На начало войны евреев здесь было неполных 95 тысяч. Точнее сказать невозможно, потому что последние данные датируются 1935 годом по латвийской провинции, а по Риге — 1939 годом. До войны несколько тысяч евреев выехали в Палестину, несколько тысяч беженцев и иммигрантов въехали из Германии и Австрии… 1771 человек был выслан из Латвии 14 июня 1941 года. От 10 до 18 тысяч евреев смогли эвакуироваться вместе с советской армией, какое-то количество, видимо, небольшое, ушло в партизанские отряды. Следовательно, на оккупированной фашистами территории остались 75-76 тысяч евреев. К октябрю 1941 года в латвийской провинции — за исключением Лиепаи и Даугавпилса, где евреев собрали в гетто, — не осталось ни одного живого еврея, за исключением тех, кого спрятали местные жители. Всего спасенных евреев к концу войны насчитывалось около 400. От 600 до 800 человек выжили в концентрационных лагерях на территории Германии. После войны, по разным данным, в Риге — к сожалению, по другим городам у нас цифр нет — в живых осталось от 150 до 170 евреев. Это из довоенных 43 тысяч… Хождение по костям — Недавно мне довелось побывать в Краславе на месте одного из массовых расстрелов евреев. Провожатый, Федор Иванович, житель Краславского района, подвел меня к невысокому холмику. — Вот тут они и лежат. Сколько человек — не знаю. Полицаи выстроили их на высотке, открыли огонь, и расстрелянные падали в заранее вырытую траншею. Я был в те годы еще маленьким, ходил по старой даугавпилсской дороге в Краславу с отцом на базар — как раз мимо этого места. Но очень хорошо запомнил жуткий трупный запах, который шел от этой траншеи… Мы обошли выросшие у дороги кусты. Щуп легко вошел в землю — первое доказательство того, что в этом месте когда-то кто-то что-то выкапывал, закапывал. Земля долго помнит, что ее потревожили… Несколько движений саперной лопатки — и вот они, кости… Вперемешку со стеклом от битых бутылок (по всему видно — довоенные) и прочим мусором. Чьи это кости: человека или животного, установить может только экспертиза. Но если — человека, то получается, что краславчане уже несколько десятилетий, выгуливая домашних животных, топчутся по останкам расстрелянных латвийскими фашистами людей… Илья заглядывает в свои записи. — В Краславе до войны было около 1440 евреев. Из них свыше тысячи отправили в Даугавпилсское гетто. Какое-то количество расстреляли по дороге… Всего же в Краславе три места массового расстрела. Первое, очевидно, то, о котором говорите вы, — это Августовка, на выезде из города по старой даугавпилсской дороге. Второе — на другом конце города, так называемая Кривая верста — там были расстреляны не только евреи, но и партизаны, и политические заключенные — около тысячи человек… В советское время там был поставлен памятник жертвам фашизма, стоит он в Краславе и по сей день. И третье место массового расстрела евреев — в районе бывшего скипидарного завода. Там 29 июня 1941 года, то есть как только пришли немцы, было расстреляно около 30 евреев. Точное число назвать невозможно, потому что в общей могиле находились и они, и расстрелянные фашистами беженцы из Литвы, а впоследствии там же расстреляли еще порядка 200 евреев… — Августовка… Стоял бы на этом месте памятный камень — краславчанам и в голову бы не пришло ходить — в прямом смысле этого слова — по костям… — К сожалению, это в порядке вещей — выгуливание собак на костях. Чтобы в этом убедиться, достаточно прийти на старое еврейское кладбище. Там и водку пьют, рассевшись на могилах, и потребности, простите, справляют… Такая у нас сегодня культура отношения к мертвым и к памятникам. Мы тоже, когда начинали ставить памятные камни на местах расстрела евреев, надеялись, что люди прочитают надписи и изменят свое отношение к тому месту, где это происходило, но — увы. Я уже не говорю о случаях вандализма… Последний из таких фактов был зафиксирован в селении Малта. Там мы установили мемориальную плиту в центре, на площади, недалеко от места расстрела. И плиту эту сломали очень быстро. Гранитную, толщиной не с лист бумаги. Злоумышленников, естественно, не нашли. Никто, конечно, ничего не видел и не слышал. — А что на этой плите было начертано? — Там, помимо всего прочего, было написано про местных фашистских пособников. Возможно, кому-то это не понравилось. Хотя, конечно, возможно, что кто-то и по пьянке решил показать силу… Хотя в целом латвийская провинция очень сердечно относится ко всем нашим инициативам. Я несколько раз видел, как во время церемонии открытия мемориальных камней местные жители плакали. Янис Биллерс, обычный столяр из Талси — Последние данные для нашей «карты» пришли из Талси от нашего старого доброго друга и помощника Биллерса. По жизни Янис — обычный столяр. Но однажды проникся он нашими проблемами и стал помогать и музею, и еврейской общине. Святой человек. Не жалеет ни сил, ни заработанных тяжелым трудом денег. Подвижник. Он профинансировал изготовление памятной плиты и сам установил ее на фасаде бывшей еврейской синагоги. Янис ведет от нашего имени переговоры с талсинскими властями, опрашивает людей, которые еще могут что-то вспомнить о событиях в годы фашистской оккупации Латвии. И эти расспросы приводят к неожиданным результатам. …Морданга. Страшная глушь на территории Талсинского района. Биллерс предоставил нам данные о расстреле в Морданге 12 евреев. Не местных, а узников одного из фашистских концлагерей в этом районе. Что это были за люди, откуда они были доставлены в концлагерь, неизвестно. Поэтому поиск ответа на этот вопрос будет продолжаться… Послесловие — Илья, десять памятных камней в прошлом году вы установили, используя деньги из европейского фонда. До этого и после этого финансированием деятельности по увековечиванию памяти евреев, погибших от рук местных фашистских палачей, занималась и занимается Еврейская община Латвии. За свои средства вам помогают такие потрясающие люди, как Янис Биллерс… А государство хоть раз оказало вам финансовую поддержку? Ведь расстрелянные евреи, как и их убийцы, в те страшные годы были гражданами Латвии? — Местные самоуправления нам всегда идут навстречу. В создании «карты» массовых расстрелов евреев в годы фашистской оккупации и установке мемориальных камней нам с инстанциями, находящимися выше самоуправлений, сталкиваться не приходится. Прямая речь «Когда мы говорим о Холокосте, мы говорим сразу о четырех «группах» его «участников». Во-первых — это евреи, ставшие жертвами бесчеловечных преступлений. Во-вторых — те, кто их убивал. В-третьих — те, кто их прятал, спасал, рискуя собственной жизнью. Таким образом, разделить всех людей на «черных» и «белых» не представляет особого труда… Но была и четвертая «группа» участников Холокоста. Это те люди, которые стояли в стороне. Они-то и составляли абсолютное большинство. Лично мне, как человеку, интересно, что же происходило в головах именно этих людей в дни, когда на шкале выбора существовали две такие крайности: с одной стороны — перебросить хлеб через забор гетто, рискуя при этом жизнью, с другой — плюнуть в еврея, которого ведут по улицам города на расстрел… Илья Ленский — «Часу». Мал Злотник Полный текст
