В народной памяти есть такие скорбные даты, которые ни с годами, ни с веками не забудутся. Уже шестьдесят семь лет отделяют нас от гибели еврейского гетто в городе Юзовке (бывшее название Донецка). В ночь с 30 апреля на 1 мая 1942 года из «Белого карьера» — места в теперешнем Ленинском районе города, просуществовавшее два месяца гетто было отправлено в последний путь. Из тысяч евреев не пощадили никого. Все были заживо сброшены в шурф шахты «4 — 4бис». Три года назад в бывшем «Белом карьере» был установлен огромный гранитный камень — памятный знак «Жертвам Холокоста». В шум машин (рядом оживленный Ленинский проспект) и газонокосилок вплетается щемящая музыка. Траурный митинг собрал десятки людей — и детей, и молодежь, и тех, кто пережил войну. Прав открывший митинг Олег Беляев, зам. председателя исполкома Ленинского района: «Мы должны выразить решительный протест всем проявлениям ксенофобии и фашизма, и не где-то в отвлеченной стране, а у нас, в Украине. Прискорбно, что в стране, победившей фашизм, поднимает голову коричневая поросль…». Говорит Светлана Кузнецова, представляющая отдел по делам национальностей Донецкой облгосадминистрации: «В Украине они сегодня есть — и ксенофобия, и дискриминация по национальному и расовому признаку. Неужели мы не заплатили непомерно большую и страшную цену за то, чтобы это никогда не повторилось?» Два года и семь месяцев находился в концлагере и гетто Ефим Гельфонд, ныне возглавляющий совет малолетних узников войны. Он все видел. Сколько будет жить — будет помнить бойню, которую устроили и немецкие захватчики и их доморощенные пособники. Выступающий на митинге от лица Донецкой еврейской общины реб Реувен Мильман с чувством горечи поведал, что неделей раньше рядом с дверью его квартиры появилась свастика. Его дед воевал, его отец с семьей находился в таком же гетто. «У нас должна быть цель — чтобы это никогда не повторилось. У нас есть святые слова Торы, которую нам дал Вс-вышний, и через эти святые слова — силы одолеть врага. Чтобы не угасла наша жизнь и наша вера. Чтоб мы дождались прихода Мошиаха. И тогда восстанут мертвые, и мы, наконец, увидимся со своими близкими». В память о тех, кого снами нет, звучит Поминальная молитва… Слово предоставляется Михаилу Когану, чья мама, находившаяся в гетто, чудом из «Белого карьера» спаслась. Но 67 лет назад десять самых близких родственников Михаила Абрамовича здесь погибли: «Душа рвется, душа болит. А ведь нацизм пытается возродиться. Именно на той земле, где был побежден». М. Коган говорит о всеобщем беспамятстве, о тотальном равнодушии, с которым это воспринимают наши обыватели. Их память — их не будоражит. Или, что намного хуже: «Эта память, во-первых, передается искаженно, а, во-вторых, мы, евреи, не в состоянии объяснить других людям, что Холокост — это не только трагедия еврейская, эта беда всего человечества». Изучая в ранее закрытых архивах жизнь и смерть юзовского гетто, Михаил Коган обнаружил поразительную информацию: весной 43-го в городской управе Юзовки проходило совещание, где была поставлена задача по организации гетто в трехдневный срок (обнести территорию колючей проволокой, согнать людей). Задача была выполнена за два дня, «опережающими темпами сделали это наши соотечественники, энтузиасты…» Валентина Гаврюнина, зампредседателя общества «Украина — Израиль», которому уже шестнадцать лет, все эти годы по крупицам собирает материалы о зверствах фашистов во время оккупации. Обращаясь ко всем пришедшим на митинг, она просто взывает — рассказывать своим детям и внукам о том, что было: «А иначе, в ситуации, когда потеряна духовность и нравственные ориентиры, вырастет такой чертополох, который потом не прополоть». Ведет митинг, организованный Благотворительным фондом «Хэсэд-Цдака», обществом «Украина — Израиль» и еврейской общиной Донецка, известный поэт Марина Зарахович. Ее страстные антифашистские стихи звучат в течение всего митинга. А завершается он неожиданно: слово просит жительница одного из ближайших домов, как мы потом узнали, Наталья Абакумова: «Я не еврейка, — говорит Наталья Ивановна, — но я всей душой с вами. Когда мои родные спасали евреев, они не спрашивали: еврей? Не еврей? Это были люди. И их надо было спасти. Я росла с евреями, я с ними дружила. И больно, и даже невыносимо слушать, когда опять всё это начинается. Мой отец, участник войны, до этого кошмара не дожил…». К памятному знаку кладутся камешки. Звучит музыка из кинофильма «Список Шиндлера». Многие не скрывают слез. Один из тех, кто чудом избежал смерти, шепотом считывает слова с гранитного камня: «Да возвысятся их души…» Полный текст
