В пасхальные праздники немецкое телевидение транслировало по традиции художественные фильмы на религиозную тематику. Однако в один из вечеров многомиллионную публику собрал не Иисус Христос, а герой нашего времени — человек, которого в Германии называют «Папой Римским литературной критики» и знают даже те, кто книг не читает. По словам бывшего узника Варшавского гетто Марселя Райх-Раницкого, экранизация книги о его жизни получилась «замечательной»… Скорбный путь в страну варваров и поэтов Марсель Райх-Раницкий (Marcel Reich-Ranicki) — самый влиятельный литературный обозреватель послевоенной Германии. Человек-легенда. Человек-загадка. Он родился в 1920 году в Польше, ходил в школу в Берлине, был депортирован нацистами, попал в варшавское гетто, чудом пережил Холокост, после войны состоял на дипломатической службе у польских коммунистов, пытался привить полякам интерес к современной немецкой литературе, в 1958 году бежал в Западную Германию и стал здесь непререкаемым авторитетом в своей области. Почему именно немецкая литература стала духовной родиной польского еврея? Почему он не отвернулся от нее, когда дымились печи крематориев? Почему вернулся в Германию и продолжает, несмотря на преклонный возраст, жить в литературе и для литературы? Во время записи Bildunterschrift: Gro?ansicht des Bildes mit der Bildunterschrift: Во время записи «Литературного квартета»Долгие годы Марсель Райх-Раницкий был ведущим популярной немецкой телепрограммы «Литературный квартет». Зрители с упоением наблюдали за тем, как пожилой человек с буйным темпераментом и неподражаемым грассирующим «р» безжалостно разделывает плохую литературу и поет дифирамбы талантливым авторам. Его мнение — приговор. Его выступления — спектакль. Он сам — персонаж поп-культуры. Ответ на вопрос «Кто такой Марсель Райх-Раницкий?» интересовал и интересует очень многих немцев, потому что его изданная в 1999 году беллетризованная автобиография «Моя жизнь» («Mein Leben») стала бестселлером. И вот теперь, спустя десять лет, состоялась премьера телеэкранизации, причем в прайм-тайм в один из праздничных дней. Спасительное слово Немецкий сценарист Михаэль Гутман (Michael Gutmann) и израильский режиссер Дрор Захави перенесли на экран менее всего известный широкой публике отрезок жизни Райх-Раницкого: с 1929 по 1958 годы. Сюжет таков. Тридцатилетний Марсель, вице-консул Польши, вызванный телеграммой из Лондона, попадает на допрос к офицеру польских спецслужб. Волна сталинских репрессий докатилась до послевоенной Варшавы и снова первыми жертвами тоталитарной идеологии становятся евреи. Чекисту нужна лишь подпись под добровольным признанием в измене. Но рассказ допрашиваемого захватывает его, и он требует подробностей: о родителях Марселя, о его жизни в Берлине, о выживании в варшавском гетто, о жене Тоше, об их чудесном спасении, о поляке — типографском наборщике, который с риском для жизни прятал беглецов в подполье до самого прихода Красной Армии. Драматургия фильма построена как череда ретроспективных эпизодов. Рассказ захватил чекиста, и Марсель Райх-Раницкий выходит на свободу, отделавшись исключением из партии, и вольный заниматься тем, что он всегда считал своим призванием, — литературой. Неразрешимая загадка Экранизировать трагическую судьбу польского еврея в годы национал-социализма создателям фильма удалось, если и не на уровне «Пианиста» Романа Поланского, то вполне приемлемо для немецкой телепостановки. Ее большой минус — назойливый шопеноподобный саундтрек, который заглушает и диалоги, и топот нацистских сапог, и шарканье ног обреченных, уводимых строем в Треблинку. Марсель Райх-Раницкий, Матиас Швайгхофер и Катарина Шюттлер на премьере фильмаBildunterschrift: Gro?ansicht des Bildes mit der Bildunterschrift: Марсель Райх-Раницкий, Матиас Швайгхофер и Катарина Шюттлер на премьере фильма. Зато радует глаз сдержанная игра актеров. Особенно Катарина Шюттлер (Katharina Sch?ttler) в роли жены Марселя Тоши. Матиас Швайгхофер (Matthias Schweigh?fer) очень похож внешне на молодого Раницкого, но, к счастью, не пытается имитировать его характерный выговор. Упреков в пародийности экранного образа ему удалось таким образом избежать, но спрашиваешь себя: как столь сдержанный при любых обстоятельствах человек мог позднее превратиться в темпераментного гладиатора литературной арены? Не дает фильм удовлетворительного ответа и на главный вопрос: почему же все-таки немецкая литература завладела сердцем польского еврея? Видимо, ответ надо искать у самого Марселя Райх-Раницкого, в его автобиографии «Моя жизнь», переведенной и на русский язык в 2002 году издательством «Новое литературное обозрение». Автор: Элла Володина Редактор: Ефим Шуман Полный текст
