Письма и дневниковые записи за другие даты
Продолжаем публикации в рамках проекта «Хроника войны в письмах и дневниках». При использовании текстов обязательна ссылка на наши сборники. Обращаем внимание, что в сборниках к публикуемым письмам даны дополнительные пояснения, сноски, комментарии и иллюстрации.
Гандлевский Илья Борисович (1904–1941). Родился в Киеве. В 1912–1916 гг. учился в еврейском городском училище им. С. Бродского. В 1921–1926 гг. работал электромонтёром и помощником машиниста гидроэлектростанции. В 1926–1928 гг. служил в РККА. В 1929–1930 гг. работал на строительстве Дома Правительства в Москве. В 1937 году окончил Военно-инженерную академию им. В.В. Куйбышева (ныне — Военный институт (инженерных войск) Общевойсковой академии ВС РФ). Военный инженер-строитель.
В июле 1941 году, отказавшись от «брони», вступил в 5-ю дивизию народного ополчения Фрунзенского района Москвы. Воентехник 1-го ранга. Официально считается пропавшим без вести под Ельней. В 1945 году вернувшийся однополчанин рассказал, что И. Б. Гандлевский раненным попал в плен и был расстрелян «как еврей и коммунист».
Письма И. Б. Гандлевского адресованы жене, Асе Ильиничне Коган, и дочери Рузанне в Москву, затем — в эвакуацию в Челябинск. Рузанна в начале войны находилась в Киеве у дедушки, Ильи Моисеевича Когана, и бабушки, Цили Евсеевны Коган. Им удалось уехать из Киева в Челябинск благодаря помощи соседа — И. Я. Лисицына. Он уступил своё место в теплушке, сказав: «Вам оставаться нельзя. Поедете вместо меня».
Копии писем и фотография переданы дочерью И. Б. Гандлевского — Р. И. Добрицыной (Москва).
28 июля 1941 г.
Дорогая дочурка!
Завтра тебе исполняется 8 лет. Если бы не проклятые фашисты, мы бы отпраздновали на славу. Ну ничего, Красная Армия разобьёт фашистов, и мы опять заживём на славу. Я сегодня послал поздравительную телеграмму, но не уверен, дойдёт ли она.
Дочурка, как ты живёшь в колхозе на юге? Обязательно напиши мне обо всём подробно. Надеюсь, что ты знаешь о том, что твой папа пошёл добровольцем в армию и опять красный командир. А ты всё спрашивала, когда я стану опять командиром и буду командовать? Вот и пришло время.
Привет бабушке и дедушке.
Крепко тебя целую и желаю вырасти большой, здоровой, честной и счастливой.
Твой папка.
«Сохрани мои письма…» Вып. 4. М., 2016. С. 31–32.
Фридлянд Иосиф Бенцианович (1907–1981). Родился в местечке Смиловичи Минской губернии (ныне — посёлок в Минской области, Республика Беларусь). Внук раввина Мордехая Фрида, погибшего в минском гетто. В 1931 году окончил 2-й Московский медицинский институт. В 1934 году окончил аспирантуру и был направлен в Архангельск, где работал ассистентом на кафедре биохимии медицинского института. С сентября 1937 года работал ассистентом на кафедре биологической и органической химии 2-го Московского медицинского института (ныне — Российский национальный университет им. Н. И. Пирогова). В 1939 году защитил диссертацию на степень кандидата медицинских наук.
В 1941 году вступил в 5-ю дивизию народного ополчения Фрунзенского района Москвы. С 30 августа 1941 года по 13 октября 1941 года был на курсах токсикологов при Московском военном округе. С 15 октября 1941 года до окончания войны находился на фронте в 38-й, затем 60-й армиях, с которыми прошёл боевой путь до Праги. В 1943 году около Харькова был контужен. Награждён орденами Отечественной войны II степени и Красной Звезды.
Главный токсиколог армии, майор медицинской службы. Оказывал медицинскую помощь бывшим заключённым концлагеря в городе Славута. Участвовал в освобождении концентрационного лагеря и лагеря смерти Аушвиц. По требованию И. Б. Фридлянда там были развернуты первые два терапевтических госпиталя для оказания помощи бывшим узникам.
В 1945–1953 гг. — ассистент кафедры биохимии 2-го Московского медицинского института. В 1953–1959 гг. — завкафедрой биохимии Ярославского медицинского института, в 1959–1973 гг. — заведующий биохимическими лабораториями Всесоюзного института животноводства и Московского рентгенорадиологического института. Профессор.
На фронте вёл дневник, часть которого сохранилась (за июнь 1941 года — июль 1944 года). Сохранилась также переписка И. Б. Фридлянда с коллегами и родственниками в 1942–1945 гг.
Копии дневника, писем и фотографии переданы сыном И. Б. Фридлянда — М. И. Фридляндом (Москва).
Из дневника И. Б. Фридлянда
28 июля 1941 г.
Первый налёт. Вокруг щели, у выхода которой я сидел, упали 3 зажигательные бомбы. Одну из них я накрыл песком, который высыпал из бака. 1 зажиг[ательная] б[омба] упала на чердак (пробив крышу) над комнатой, а 1 на другую крышу. Все бомбы были потушены. Самолёт сбросил бомбы на всём пути от Неглинки до Колхозной площади. На углу Сретенки около церкви сгорела дерев[янная] палатка. На Ср[етенский] бул[ьвар] упала фугаска. Вся улица была покрыта осколками стекла. Фугаска была сброшена вскоре после зажигательных. Незабываемо впечатление от обстрела светящимися пулями самолёта, попавшего в луч прожектора.
«Сохрани мои письма…» Вып. 4. М., 2016. С. 33–34.
Житомирский Виктор Исаакович (1909–2003). Родился в городе Кременчуг Полтавской губернии (ныне — Полтавской области, Украина). В 1922–1925 гг. учился в художественной студии. В 1925 году переехал в Ленинград. С 16 лет работал на Балтийском заводе, потом окончил рабфак, в 1935 году — Ленинградский электротехнический институт (ныне — Санкт-Петербургский государственный электротехнический университет). Инженер-связист.
В сентябре 1939 года призван в Красную Армию. Во время войны с Финляндией руководил телефонной станцией оперативной связи штаба Северо-Западного фронта. В 1941–1944 гг. служил дежурным по узлу связи штаба Ленинградского фронта. Позднее, вплоть до демобилизации в июне 1945 года, — старший телеграфный техник 44-го отдельного батальона связи 3-го Украинского фронта. Инженер-капитан. Награждён орденами Отечественной войны II степени (1945), Красной Звезды (1940), медалью «За оборону Ленинграда» (1943).
До 1971 года работал в НИИ связи ВМФ (ныне — ВУНЦ ВМФ «Военно-морская академия»). Кандидат технических наук, Почётный радист СССР, Заслуженный изобретатель РСФСР (1963), лауреат Государственной премии СССР (1973).
Хронологические рамки дневника В. И. Житомирского: начало сентября 1941 года — конец апреля 1945 года. Часть дневника за 1941–1944 гг. ранее опубликована с существенными неточностями. Была проведена сверка с оригиналом, расшифрованы недостающие фрагменты.
Дневник и фотография переданы дочерью — И. В. Житомирской (Санкт-Петербург).
28 июля 1942 г. Вторник
<…> Сегодня слушали доклад о международном положении. Интересный анекдот: в Турции была опубликована речь Черчилля, в которой он говорил, что в этой войне требуется много денег, людей и терпения. По этому поводу в турецкой печати было сделано замечание следующего порядка: «Деньги Черчилль надеется получить у американцев, людей — в России, ну а терпение имеется у англичан». <…>
«Сохрани мои письма…» Вып. 6. М., 2021. С. 119, 123.
Шпринц Галина Абелевна (1920–2006) и Лундин Лев Борисович (1919–2006). Родились и жили до войны в Минске. В 1936–1937 гг. учились Средней школе № 5 им. Добролюбова в параллельных классах. Потом их пути разошлись.
Л. Б. Лундин поступил в Казанский авиационный институт (ныне — КНИТУ-КАИ им. А. Н. Туполева). В 1941–1945 гг. работал инженером-технологом на авиазаводах в Горьком (ныне — Нижний Новгород) и в Москве. После войны продолжал работать в авиационной промышленности в конструкторском бюро М. Л. Миля.
Г. А. Шпринц перед войной училась в Белорусском пединституте (ныне — БГПУ) и была замужем за аспирантом Минского юридического института (ныне — факультет БГУ) Петром (Пейсахом) Гротвальдом. Он пропал без вести в июле 1941 года. 24 июня 1941 года беременная Г. А. Шприц была ранена во время бомбардировки Минска. Ей удалось уйти из города и эвакуироваться. В 1941–1943 гг. она жила в посёлке Турки (с/х Первомайский) Саратовской области. В ноябре 1943 года с сыном Валерием (1942 г. р.) переехала в Москву — благодаря помощи Л. Б. Лундина. Они поженились в марте 1944 года.
Почти все родственники Г. А. Шпринц и Л. Б. Лундина погибли в оккупированном Минске и в окрестностях.
Письмо Г. А. Шпринц адресовано Симе Шустерман (Добролюбовой). Они вместе учились в школе и в институте. В июне 1941 г. Сима Шустерман уехала в эвакуацию. В 1941–1942 гг. жила в селе Пешковка Кустанайской области КазаССР (ныне — город Пешковка Костанайской области, Республика Казахстан). С 1943 года находилась в Уфе. В 1944 году приехала в Москву.
Копия письма и фотография передана дочерью Г. А. Шпринц и Л. Б. Лундина — А. Л. Губерниевой (Москва).
28 июля 1943 г.
Славная моя Симочка!
Извини за задержку. Но твоё письмо пришло во время моего отсутствия: я была в Турках, куда ездила по своим делам. <…> Я очень тронута всеми твоими советами, но сейчас они для меня излишни, ибо я уезжаю. Итак, решено: Через 2-3 недели я выезжаю в Москву.
Я уже получила чудесную рекомендацию в аспирантуру от Барага. Он пишет, что это не первая рекомендация, даваемая им за время войны. Все предыдущие имели удачу, он не сомневается в успехе моего дела и надеется встретиться со мной в Москве, куда он выедет 25 августа. Со дня на день я жду ответа из аспирантуры и вызова, но если вызов задержится по тем или иным причинам, я возьму в районо командировку и всё равно уеду. Дороги я не боюсь, тем более, что еду не одна, а с Генриеттой Михайловной Рафалович, моей приятельницей.
Валерия по дороге в Москву завезём в Кратово, в детский санаторий, директором которого является сестра Генриетты Михайловны. Что же касается средств, нужных для переезда, то я их легко сколочу. Сегодня уже получила 400 рублей от Лёвы. Продам свою картофель за 3 тысячи, а имеющуюся у меня белую байку (4 м) сменяю на масло, совхоз мне на дорогу выпишет 1 кг масла, купим меду, возьмём хлеб за 2 недели вперед, возьмём картофель и айда. Мой маршрут: Инжавино, куда нас доставят на лошадях, это в 30 км от совхоза, Инноковка — Москва. Единственно, что меня смущает — это отсутствие обуви. Я всё время хожу босяком. Но заврайоно обещала помочь. <…>
Симочка! Последовала ли ты моему совету, написала ли в Москву? Я тебе очень советую действовать в этом направлении. Как будет чудесно, когда мы с тобой встретимся в Москве! Где сейчас Глеб, пишет ли тебе?
Со мной случилось то, чего я боялась всю жизнь. Я заболела малярией. Протекает она у меня в чудовищной форме. 5 дней я лежала с температурой 40,5, перестала спать ночи. Думала, что умру, и уже плакала при мысли, что Валерий останется один на всем белом свете. Спасли меня уколы акрихина, но сделали их так неудачно, что по сей день левая рука неимоверно опухла и страшно болит. Не знаю, чем всё это кончится. А как тяжело болеть одинокому человеку Буквально некому подать стакан воды. Валерик опять выглядит хуже. Бедная крошка! Скорей бы нам выбраться из этого ада, он бы быстро поправился и стал на ножки.
От Ривы недавно имела письма. Она осенью собирается в Саратов. Маля Жилина переехала в Молотовскую область. Живёт очень плохо. Работает не по специальности, разменивается на мелочи, занимается канцелярской писаниной.
Целую тебя крепко и много раз.
Пиши мне о себе подробно, не задерживай ответа. Ещё раз целую тебя. Твоя Галя. <…>
«Сохрани мои письма…» Вып. 4. М., 2016. С. 159–160, 174–175.
Кагарлицкий Владимир Григорьевич (1923–1972). Родился в Днепропетровске (ныне — Днепр, Украина). Окончил школу в Москве в 1941 году. В июле-сентябре 1941 года находился на оборонительных работах в Смоленской области. С апреля 1942 года — курсант зенитно-пулемётного училища в селе Сорочинское Чкаловской области (ныне — город Сорочинск Оренбургской области). На фронте — с 1943 года. Младший лейтенант, командир взвода батареи ПВО. После тяжёлого ранения в апреле 1944 года признан инвалидом и уволен в запас.
В декабре 1944 года поступил во ВГИК. Был членом четырёх творческих союзов — Союза кинематографистов, Союза журналистов, Союза писателей и Всесоюзного театрального общества. Выпустил более 200 документальных фильмов. Один из основателей Московского кинофестиваля.
Ещё в школе начал вести дневник, который с перерывами продолжал на фронте и в госпитале.
Дневник и фотография переданы дочерью — Е. В. Кагарлицкой (Москва).
28 июля 1944 г.
Как говорится, совершенно разленился. Этого со мной, кажется, ещё ни разу не было — чтобы больше месяца я ничего не писал. Не знаю, почему — но абсолютно не было никакого настроения. А дел было до черта.
Во-первых, я начал пикировать домой. Во-вторых, я побывал у Машеньки. Она решила последовать моему примеру и заболела. Я к ней ездил в Ногинск в госпиталь. Встреча была хорошая, обо многом поговорили. На днях она должна выписаться и приехать ко мне. Жду с нетерпением.
У меня дела идут так. Хожу уже неплохо, даже немного могу ходить без палки. Куда направят после госпиталя, я не знаю, но хочется пойти учиться. Как говорится, отплатил кровью за своё радостное детство. Батя нажимает на разные кнопки, чтобы это моё желание исполнилось <…>.
Я всё-таки паршивый парень. Вот сейчас стал здоровее и нет-нет, да заглядываюсь на девочек. Знаю, что ни одна не сравнится с Машенькой, а все-таки волочусь, головы только девчонкам забиваю. Что это? Играет кровь или дурная натура? Надо над этим поразмыслить. Ха-ха!
А в общем, хватит дурить и пора немного заняться делом. Возобновить связи, сделать необходимые записи. А то я в своей лени чёрт знает до чего дойду.
«Сохрани мои письма…». Вып. 2. М., 2010. С. 40, 48.