«Фуртвенглер не был ни нацистом, ни пособником. Выходец из среды интеллектуалов (отец археолог, мать художница), он не приветствовал приход к власти Гитлера, и в 1933-м отправил Геббельсу письмо, возмущаясь изгнанием из немецкой музыки евреев. Не то чтобы он любил инородцев — судя по письмам, не слишком. Но музыка была ему дороже. «Я признаю возможным лишь одно разделение, — писал Фуртвенглер, — между хорошим и плохим искусством. В настоящее время разделяют евреев и неевреев… в то время как отделением хорошей музыки от плохой пренебрегают… Вопрос о качестве музыки — это вопрос жизни и смерти». Он действительно так считал. Наивно веря в возможность разделения музыки и политики, маэстро не знал — а позже, видимо, не хотел знать — о лагерях смерти, упиваясь собственной трагедией — немца в уничтоженной Германии, опозоренной на долгие годы стране.»
